Наконец музыкант устал. Я тоже решила, что на сегодня хватит и начала собираться, прислушиваясь, не стукнет ли дверь в коридоре. Мне было интересно, кто же мне подыгрывал весь вечер, но я так ничего и не услышала. Переодевшись, я вышла и слегка задержалась перед соседней дверью, но заглянуть внутрь так и не решилась. Хотя, скорее всего, пианист уже ушёл, просто тихо, вот я и не услышала.
Адажио из «Зачарованного леса»… Самое прекрасное место во всем балете, одна из вершин всей мировой классической музыки. Где-то я читала, что первоначально Файа писал его как оперный дуэт, но опера так и осталась недописанной, а мелодия, превращённая в дуэт скрипки и виолончели, вошла в балет.
На следующий день я стояла за кулисами, во все глаза глядя на па де де[8] Принца и Девы-Птицы. Корбуччи был прекрасным танцовщиком, и его умение проявлялось ещё и в том, что он, когда нужно, словно приглушал себя, подавая в самом выгодном свете свою партнёршу. Его в этом танце было и не видно, словно он — не более чем аккомпанемент для Мачадо.
— Привет, — раздался рядом удивлённый голос. — Ты что здесь делаешь?
Голос принадлежал Бьянке Арана, моей соученице по училищу.
— Смотрю, — ответила я. А ведь не первый раз я прихожу за кулисы. Уже могли бы и привыкнуть.
Вообще-то Бьянка была неплохой девушкой, и, в отличие от той же Паолы, я, как правило, была рада её видеть. Но сейчас она отвлекала от того, что происходило на сцене, поэтому я почувствовала досаду.
— Ты что, во время выступлений не насмотрелась? — удивилась Бьянка.
— На выступлениях — это совсем другое.
— Чудачка ты, — хмыкнула Бьянка.
Я не ответила, полностью захваченная танцем. Пели скрипка и виолончель, Птица робко и доверчиво тянулась к своему возлюбленному, уже покорившись его нежной настойчивости. Красота музыки подчёркивала красоту и выразительность танца, и всё вместе это вызывало на глазах невольные слёзы восхищения.
— Ты что, плачешь? — удивилась Бьянка.
Я кивнула, чувствуя, как по щекам бегут тёплые капли.
— Если бы когда-нибудь я смогла так танцевать…
— Ты сможешь.
Я недоумённо посмотрела на Бьянку.
— Что?
— Что «что»?
— Что ты сказала?
— Я ничего не говорила.
— Но ведь я же слышала!
— Что ты слышала?
— Ты сказала: «ты сможешь».
— Я вообще ничего не говорила, — Бьянка пожала плечами. — Тебе послышалось.
Я захлопала глазами, ведь я была готова поклясться, что явственно слышала эти слова. Однако зачем Бьянке меня обманывать?
Мы с Бьянкой распрощались, она пошла готовиться к сцене бала, а я осталась досматривать балет. До конца я, впрочем, не досмотрела: странное происшествие почему-то сбило меня с романтического настроя, в котором я всегда смотрела «Зачарованный лес», заставив вспомнить, что завтра рано вставать. К тому же завтра давали оперу «Доктор магии», в балетном акте которой, «Вакханалии», танцевала и я, так что надо было отдохнуть как следует.
С Бьянкой мы встретились на следующий день в классе.
— И часто ты так смотришь балеты? — спросила она меня, когда мы встали у станка.
— Да частенько.
Она хмыкнула.
— По-моему, они должны нам уже надоесть хуже горькой редьки. Мне, по крайней мере, надоели.
«Зачем же ты пошла танцевать, если не любишь танца?» — хотела спросить я, но не спросила. Кто знает, может, её тоже отдали в училище, не спросив её согласия. Её родители имели какое-то отношение к театру, как и у большинства из нас.
— А что-нибудь другое любишь? Оперу, например?
— Вообще-то я иногда хожу в театр Милани, — призналась Бьянка. — А музыки я уже накушалась выше горла.
— Сеньориты, не отвлекайтесь, — призвала нас балетмейстер. Сегодня мы занимались с сеньорой Вийера, которой побаивалась не только вся балетная труппа, но и оркестр, и даже дирекция. — Ну-ка, выходите на середину. Раз вы позволяете себе болтать во время экзерсиса, следовательно, он у вас безупречен. Вот и покажите нам, на что вы способны.
Делать нечего, пришлось выходить и показывать на глазах у остальных девушек. Синьора Вийера отпустила несколько ядовитых замечаний, кто-то весьма выразительно фыркнул у меня за спиной. Наконец экзекуция закончилась.
— Старая ведьма, — прошипела Бьянка, выходя из класса.
— В чём-то она права.
— Ну да, конечно. Посвяти всю жизнь балету, и станешь великой и знаменитой. Да кому интересно, как мы танцуем? Та же Мачадо — прима, потому что спит с герцогом ди Соуза.
— Не скажи. Она действительно прекрасно танцует.