— Не знала, что во мне такое есть, — произнесла девушка и замолчала.
— Как ты себя чувствуешь? — наконец осторожно спросил Воронов.
— Плохо… и странно. Вроде бы уже не совсем я… и в то же время… Но почему?
— Это наследие.
— Малахитница… ящерка. Крылатая?
— Нет. Но драконом, Лиза, была твоя бабушка… Варвара Дмитриевна. Это странная история. Позже я расскажу тебе ее, как рассказывал мне дед, Ворон Воронович. Ты крылата, и при этом тебе, как женщине, обличье Малахитницы передалось. Два наследия соединились.
— Ох уж… точно не дракон! Горы не сверну.
— Дракончик… но если от прабабки тебе все до капли досталось… Видишь ли, в облике ящерки Хозяйка Медной горы могла, если хотела, взглядом в камень превращать. Ее потому каменной девкой и прозвали. Но не она камнем была, а ее жертвы.
— Вот так подарок на день рождения… — прошептала Лиза. — Мне ведь девятнадцать уж поди исполнилось, думала, дома с отцом праздновать будем, пироги есть… Не хочу я никого в камень превращать…
— Ты в себе теперь много интересного откроешь.
— И ты будешь летать за мной по-прежнему?
— Теперь уж вообще не отстану.
— Ты зачем за мной следил?
— Сначала любопытно было. Когда появился в Москве сын той самой драконицы и внук Малахитницы, да еще и сосед по имению, я поспешил завести с ним знакомство. К сожалению, мы даже приятелями не стали, слишком уж разные. Но ты… я наблюдал, как ты гуляла по Москве, как гладила лошадей и кошек… а еще — обожала покупать калачи с маком. Видел, как ты высматривала из окна птицу Алконост, как молилась в храме, а потом кормила лебедей… Нередко я был рядом с тобой в человеческом облике, но ты, чем-то увлеченная, меня не замечала. Я ходил за тобой на Пасхальных гуляниях. И столько раз пытался найти повод завести знакомство… Мне казалось, что в тебе есть что-то близкое, понятное… что и ты меня поймешь. И ты всегда в моих глазах была полна прелести, Лиза. И когда случилась эта история с великим князем, я разозлился. Взревновал, наверное.
— Федя…
— И вот что я скажу тебе. Если я смог поцелуем снять злые чары, значит — люблю тебя. Без обмана. Теперь тебе решать. Могу в монастырь тебя проводить, а если хочешь… выходи за меня. Я всю жизнь оберегать тебя стану. Не отвечай сейчас. Просто подумай…
— В монастырь не поеду, — упрямо возразила Лиза. — А что до замужества…
Она вдруг засмеялась:
— Да понять бы для начала, кто я такая! И какая из меня сейчас жена? И что это будет — ворон с ящерицей сойдутся?
— В Запределье и не такое бывает, милая.
— Теперь, Феденька, я никому помыкать я собой не позволю. Ежели они все меня предали — и Миша, и Таисья, и отец ничего рассказать не пожелал — сама я по себе буду. Оборотнем стану жить. Мне бы только справиться… научиться превращаться как ты, по желанию, и вновь в человека перекидываться… Научи меня, Федя?
Воронов чуть приобнял ее — и не встретил сопротивления.
— Я научу, — ответил он. — Но ты сама к себе прислушайся. И пойдем в дом, Лиза, что на траве сидеть — простудишься. Я понимаю, ты в смятении, но и гордость в тебе говорит. Тут надо все хорошенько обдумать. И не считай себя теперь неуязвимой. Ты все же остаешься человеком. Как и я.
Глава 12. Две сестры
Мать Аркадия, игуменья Ивановского монастыря, никак не могла уснуть. За долгие годы монастырской жизни она привыкла проводить часть ночи за молитвой или духовными книгами, но сегодня сон и вовсе не шел. Ей сейчас хотелось просто поговорить с Богом, посоветоваться, задать вопрос и смиренно ждать ответа, зная, что он непременно будет…
Скромная келья, освещенная мягким светом лампад, была тесной, но матушка любила ее. Аскетизм она не ставила себе в праведность. Сколько себя помнила — хотела именно этого, чтобы ничто не отвлекало от молитв, от чтения, духовного созерцания… Вранье, что в монастырь уходят из-за бед или любовных неудач. Попытаться-то можно, но станешь ли и вправду монахиней? В монастырь идут только к Богу — в этом мать Аркадия, в миру Анастасия Дмитриевна Зарянина, была убеждена и никогда не спешила благословлять на постриг девиц и молодых женщин, всегда повторяя: «Лучше будь мирянкой хорошей, чем плохой монашкой». Вот и в Кате Вересовой она не видела будущей инокини, и невзирая на то, что девица — бесприданница, была бы рада ее браку с Алексеем. А тут такое вот стряслось…
И мысли невольно обращались к прошлому…
Старинный барский дом, светлая горница, две пригожие темноволосые девочки играют на густых медвежьих шкурах на полу… Бабушка подзывает их, и когда они уютно устраиваются рядом, достает шкатулку… сестры склоняются над ней. Чудесные украшения из малахита — серьги, бусы и тяжелый перстень с причудливым узором на камне… Младшая, Варенька, тянется к серьгам, старшая берет бусы.