«Вот оно…» — Лиза замерла в волнении, даже не зная, что ответить. А что говорят в таких случаях? Если б можно было, она попросила бы Федора… не приходить к ней ночью. Он не был ей неприятен, напротив, его прикосновения волновали девушку, вот только ей хотелось, чтобы пока, хотя бы совсем недолго, так все и оставалось. Чуть-чуть бы еще ей, венчаной жене, побыть невестой… «Ничего, — утешала она себя, опуская взгляд. — У других-то куда хуже, выходят замуж, едва зная жениха и не испытывая к нему ни малейшей склонности, и то ведь терпят…»
Федор поцеловал ее руку, не по-светски… просто так.
— Лиза, — сказал он мягко, — я только провожу тебя до дверей и пожелаю добрых снов. Я не войду к тебе, пока ты сама не дашь мне знать, что хочешь этого.
— Тогда… — Лиза благодарно взглянула на мужа. — Пожалуйста, подожди немного… все так скоро произошло, так неожиданно.
— Буду ждать, сколько скажешь, — Федор поцеловал ее волосы. — Я люблю тебя.
Глава 18. Наставник великого князя
— Эмиль Францевич скоро будет здесь, — сказала сыну великая княгиня Вера Павловна — худощавая женщина с величавой осанкой и классически-красивым строгом лицом. — Ты не рад?
Александр, окруженный сдержанной роскошью своего кабинета, выглядел сейчас очень просто в домашней одежде. Время от времени он рассеянно приглаживал чуть вьющиеся темно-русые волосы, бывшие сейчас далеко в не идеальном порядке. Когда юноша поднял взгляд на мать, она прочла в его глазах грусть и отрешенность и подавила вздох не то сострадания, не то раздражения.
— Саша, ты нездоров?
— Да, пожалуй, что и так… Что вы говорили, мама? Эмиль Францевич? У него, кажется, были какие-то дела в Петербурге…
— Так, стало быть, он разобрался с делами… — Вера Павловна с трудом подавила чувство острого недовольства. После короткого молчания, во время которого Александр упорно смотрел в окно — на небо, она продолжила: — Я знаю, ты зачастил в церковь в Лебяжьей роще. Все ждешь, что нежданно-негаданно туда явится Елизавета Измайлова? Это в конце концов неприлично, Саша. Ты на виду у всей Москвы, у всей России. Ты уже дал столько поводов для сплетен… Что скажет государь, если ему донесут… а донесут непременно!
— Мама, ну причем тут государь? У него и без того достаточно забот…
— Ты неисправим, Александр.
— Простите, что огорчаю вас, — печально ответил великий князь, на миг покаянно опустив голову. И снова уставился в окно.
— Приведи себя в порядок и выходи к ужину, — распорядилась его мать. — Сегодня будут только свои. Может, и Эмиль Францевич поспеет.
— Хорошо, мама…
На этот раз Вера Павловна вздоха уже не сдержала.
На приезд из Петербурга графа Эмиля Салтыкова, своего старого друга и наставника Александра, великая княгиня возлагала большие надежды. Этот человек был окружен тайной, болтали, что он обладает странной магической силой. А еще он был прекрасно воспитан, всегда любезен и готов оказать услугу. Но главное — поражал окружающих глубиной познаний в разных науках. Когда-то давно граф Салтыков произвел огромное впечатление на Веру Павловну — жену младшего сына государя. Именно она впоследствии настояла, чтобы он стал учителем ее маленького сына. За годы Александр привязался к наставнику, они стали друзьями. Вот поэтому-то Вера Павловна и позвала Эмиля Францевича из Петербурга в Москву. Он скромен, но про его таинственные способности рассказывают много интересного — так кто как не он сможет разобраться с этой странной, невозможной любовью великого князя…
— Александр Константинович… — Вера Павловна снова заглянула к сыну. — Все уже собрались, друг мой, ждут только тебя. Саша?
Она огляделась. Комната была пуста.
— Куда же он… — начала было великая княгиня — и осеклась. Окно, в которое во время разговора с ней ее сын так неотрывно смотрел, было распахнуто настежь. А на подоконнике лежало большое лебединое перо…
Вера Павловна взяла перо, растерянно поднесла к лицу. А потом кивнула самой себе, словно что-то вдруг осознав, и прошептала:
— Упрямец!
На следующие день Зинаида Сергеевна Загорская принимала у себя графа Эмиля Салтыкова. Лишь они были посвящены в обстоятельства бегства великого князя, для всех остальных заготовили басню о том, что государь письмом отослал куда-то внука из Москвы с тайным поручением.
Зина была знакома с графом лишь мельком и теперь с интересом разглядывала «чародея». Ему уже лет сорок с лишнем, но годы как будто над ним не властны — настолько он моложав, без морщин и единой сединки в темных, аккуратно причесанных волосах. Смуглый, худощавый и остроносый, с яркими пронзительными глазами… В его облике чувствовалось что-то нерусское, а еще — старомодное, будто человека, сошедшего с портрета прошлого века, наскоро обрядили в современный костюм. Он то и дело подносил к лицу сильно надушенный платок, словно не мог существовать без исходящего от него сладковато-пряного запаха.