Я отрядила Того, Индейца Питера и Сони вспахать землю на расчищенных участках и удобрить ее, чтобы все было готово к посеву.
Вырубить сливовые деревья мы не могли, разумеется, поэтому я решила ограничиться длинной узкой полосой земли, которая тянулась с заднего двора нашего дома от берега в глубь материка.
Я написала Старрату послание с просьбой предоставить Квошу древесину для ремонтных работ и каждый день проверяла самодельный почтовый ящик – корзину, которую мы повесили на причале, – всё ждала, что кто-нибудь с проходящей лодки бросит туда письмо или посылку с семенами от отца, которые он обещал прислать мне с Антигуа. Но время шло, и мы в конце концов посадили покамест вайду.
Квош съездил в Уаккамо и привез бревна, доски, инструменты, необходимые для починки жилищ рабов, а заодно назвал мне имя негритянки, обладавшей знаниями об индиго, – ее звали Сара. Когда наступит время сбора урожая вайды, она приедет и покажет мне, как добывать краситель. А пока мы ждали весточки от отца, Квош, Индеец Питер, Сони и Того трудились вовсю, починяя крыши и прохудившиеся стены хижин, перекладывали брус и заделывали трещины известью. Пока шли ремонтные работы, я также велела им построить целиком еще одно здание, которое будет служить лазаретом. Идею я позаимствовала у Пинкни и у Фенвиков, которые обустроили такое местечко у себя на Джонс-Айленд, чтобы при необходимости можно было изолировать больных и пресечь распространение заразных недугов. Эсси сказала, что лазарет очень пригодится и для рожениц.
Погоды стояли засушливые, дождей было меньше обычного, однако через несколько недель люцерна и имбирь уже дали всходы.
Наступил конец августа, а ростки вайды и не думали показываться из-под земли, и посылка с семенами от отца всё не прибывала. Чувство, что время проходит впустую, становилось с каждым днем невыносимее и преследовало меня неотступно. Я то и дело мысленно взывала к Бену, гадая, что бы он сказал. Может, мы посадили вайду слишком рано? Или слишком поздно? Или почва оказалась для нее негодной? Я представляла себе, как незримо следую за ним по полям индигоферы, которые он обходит дозором. Сейчас Бен уже должен выглядеть, как мужчина. Он всегда был выше меня, а теперь я рядом с ним, наверное, покажусь коротышкой…
Я пригласила мистера Дево осмотреть наши поля с новыми посадками, и он, заметив, что участок расположен слишком высоко, поэтому земля там в недостаточной степени напитывается влагой, сказал, что семена, возможно, нуждаются в двойном поливе. В первый раз их нужно поливать перед рассветом, чтобы вода впиталась и дневная жара не успела выпарить влагу. Я поручила это Того – теперь ему надлежало поливать участок с вайдой и еще несметное число овощей и трав, которые мы посадили на сильно разросшемся огороде. Олени очень обрадовались такому нежданному подарку, в результате нам пришлось сделать деревянное ограждение – получился обширный сад, где рабы тоже могли обрабатывать свои грядки, не опасаясь за урожай.
Маменька, несмотря на свирепый августовский зной, который слегка умерил свое буйство лишь с приходом сентября, чувствовала себя довольно сносно. Однако дел у меня было по горло, так что светскую жизнь мы почти забросили, откликнулись лишь на несколько приглашений от супругов Пинкни и других соседских семейств. Ездили к Вудвордам и к их вдовствующей дочери Мэри Шардон, о которой мне говорила миссис Пинкни; Мэри сразу же внушила мне симпатию.
При папеньке мы старались все вместе посещать церковь хотя бы дважды в месяц, и я решила, что надо бы нам в ближайшее воскресенье там побывать. До белостенной церкви прихода Святого Андрея было миль пять пути от побережья. Приход возглавлял его преподобие Ги, милейший человек, который увещевал прихожан не пропускать службы добрым словом, вместо того чтобы сурово стыдить тех, кто порой отсутствовал. Для себя я решила, что это будет неплохая возможность познакомиться с местными плантаторами. Так или иначе, до церкви прихода Святого Андрея добираться нам было не так долго, как до города, где находился собор Святого Филиппа.
Воскресное утро в начале сентября выдалось прохладным и ясным. Я проснулась, как всегда, в пять, наскоро умылась и поприветствовала Эсмэ, увидев, что та появилась на пороге:
– Доброе утро, Эсси.
Она кивнула:
– Утро доброе, дитя.
Темные глаза ее смотрели сумрачно, хотя обычно Эсси – источник света и уюта. Она умеет проскользнуть в комнату и оставаться незаметной, где-то на грани твоих ощущений, словно и нет ее вовсе, до тех пор пока она тебе не понадобится. Я так привыкла к этому ее свойству, что уже не могла без нее обходиться.