— Слышал, будто ты в общежитие медучилища повадился… — подводя разговор к интересующей теме, осторожно сказал Голубев.
Казбек брезгливо поморщился:
— В тот инкубатор больше нэ хожу.
— Почему?
— Опозорился, болван, как мальчишка.
— Выпросил, но не смог взять?
— Нэ-э… Свое я всегда возьму. А просить зачем? Только деньги покажи.
— Неужели так легко все продаются? — недоверчиво спросил Голубев.
— Все нэ все, но покладистых хватает, — Шукуров игриво прищурился. — Как говорится, бабы — они и в Африке бабы.
— Ну, а чем же опозорился-то в общежитии медицинского училища?
— Думаешь, я там уголовщину совершил?
— Нет, просто интересно…
— Ничего интересного не было. Понимаешь, есть там беленькая пишка. Викой зовут. Шутя ее пощупал, а она, нахалка, по морде хлопнула при людях и козлом вонючим назвала. Хотел сдачи дать. Побоялся — убью.
— Это ей ты кинжалом пригрозил?
Казбек удивленно выпучил глаза:
— Каким кынжалом?..
— Который пообещал в бок всадить.
— Нэ помню. Если и обещал, то сгоряча. Неприятно же, когда морду бьют и козлом обзывают. Нэ привык я к такому хамству. Я с женщинами всегда мирно договариваюсь. Называю цену, какую могу дать, а женщины сами решают: брать или не брать.
— Наверное, той «пышке» мало предложил?
— Пошла она к едреной матери!.. Ничего я дуре не предлагал. И нэ хочу предлагать. Строит, понымаешь, из себя принцессу-недотрогу. Нэ люблю баб, которые дерутся, даже если они и красивые. Мне деньги надо делать. А с побитой мордой какие дела?..
Чем дальше Голубев разговаривал с Шукуровым, тем сильнее убеждался, не там он ищет. Избалованный покладистостью местных «куртизанок» Казбек был заурядным бабником — и только.
Придя к такому выводу и убедившись из дальнейшего разговора, что Шукуров не знает ни фамилии Вики, ни где она живет, Голубев стал выяснять, с какой целью позавчера заходил в бар водитель фиолетового «Форда». Поскольку днем клиентов бывает мало, Казбек сравнительно быстро вспомнил, что примерно сорокалетний худощавый мужчина в черном кожаном пиджаке, норковом кепи и с чемоданом-дипломатом появлялся в «Затерянном рае», чтобы позвонить по телефону кому-то в райцентре.
Шукуров вытащил из-под стойки красный аппарат с кнопочным набором цифр:
— Отсюда вот звонил.
— Кому? — настойчиво спросил Слава.
— Ну, честно, нэ знаю! Два номера вызывал. Первый раз говорил совсем коротко, второй — подольше.
— Содержание разговора не помнишь?
— Когда он начал звонить, в бар пацаны гурьбой забежали. Жвачку покупать. Пока я пересчитывал их мятые сотни, мужик второй номер вызвал. Чего-то такое непонятное о Канарских островах зашептал. Кажется, две путевки туда купил на летний отдых.
— С женщиной или с мужчиной разговаривал?
— Нэ понял я.
— Тихо говорил?
— Совсем тихо. Я громкий разговор люблю, а он почти неслышно шептал.
— Старался, чтобы ты не подслушал?
— Нет, наверное, горло у него больное.
— Почему так считаешь?
— Подкашливал мужик при разговоре и шею пальцами щупал.
— Кроме островов, о чем шла речь?
— Так, ни о чем… Мужик вроде бы жаловался, что голос потерял. Потом чего-то извинялся насчет того, что, мол, как шпион, придет без цветов… — Казбек посмотрел Голубеву в глаза. — Вот, правда, больше ничего из того разговора нэ понял. Ну, зачем мне твои мозги дурить из-за незнакомого мужика?
— Раньше он в ночных загулах у тебя не тусовался?
— Никогда!
— Уверен в этом?
— Стопроцентно! Это нэ местный гусь. Своих важных птычек наперечет знаю. Бивает, чего скрывать, и новосибирские тузы ко мне в «Рай» заглядывают. Но они приезжают с крышей, с охранниками, значит. А этот коммерсант малопонятный.
— По-твоему, он из коммерсантов?
— Из крутых. За пустяковый телефонный разговор хотел пять тисач кинуть. Я сказал, чаевых не беру. Купи, мол, чего, если хочешь. Мужик взял французскую бутылку шампани и коробку хороших конфет. Спрятал их в «дипломат» и ушел.
— Что у него в «дипломате» было, не видел?
— Нэ видал. Мужик, отвернувшись, на столике покупку укладывал. — Шукуров не сдержал любопытства: — Чего так глубоко копаешь? Навэрно, уголовник, да?..
— Против «Хопра» его машина уже третьи сутки стоит без хозяина.