– А это правда. Так и есть.
– Спасибо, Рори. Спасибо, что отправился сюда со мной. Я не уверена, что поехала бы без тебя, и очень рада, что мы здесь, – сказала она.
Рори снова поцеловал ее волосы.
– Пожалуйста, – пробормотал он невнятно.
Джоан пробыла в комнате у Рори еще немного, пока тлеющее желание не угасло, уступив место сонливости. Тогда она поцеловала его в губы, ощутила, как его тело окончательно расслабилось, и обратила внимание на то, какими удивительно знакомыми стали его запах и вкус. Губы Рори были мягкими, совершенно такими же, как ее собственные. Наконец он встал, убедился, что в коридоре никого нет, и она выскользнула из его комнаты.
– Возможно, – шепнула Джоан с порога, – что это последнее пятнадцатое ноября, которое ты провел как холостяк.
Она улыбнулась ему, но было слишком темно, чтобы увидеть выражение его лица. Порой любовь к Рори накрывала ее словно волна.
– Можешь быть уверена, – сказал он. – А теперь иди спать, коварная искусительница.
Коварная искусительница. Джоан улыбнулась самой себе в своей пустой комнате. Она себя такой не считала. Это вообще не имело отношения к ним с Рори. Наоборот, их сближение происходило так же медленно и неуклонно, как сплетаются ветвями два растущих рядом дерева. Начать с того, что он был другом Даниэля, с которым они сошлись в первую бурную неделю учебы в новой школе[66]. Их отец откладывал деньги с рождения сына, чтобы отправить его дневным пансионером в свою альма-матер, частную школу Сент-Джозеф-Холл, называя пять лет, которые сам там провел, самым счастливым временем в жизни. Джоан пришлось посещать местную грамматическую школу[67] для девочек, и она была ею вполне довольна, потому что больше интересовалась пони, чем уроками. Рори тоже уходил домой на ночь – это и сблизило их с Даниэлем, ведь полные пансионеры относились к ним как к изгоям. Потом Рори стал проводить у них рождественские каникулы – большой, неуклюжий мальчик одиннадцати лет, уже на целую голову выше брата Джоан. Ей еще не исполнилось и тринадцати, но она чувствовала себя гораздо старше. И при виде кучерявого друга ее брата думала лишь о том, что у него милая улыбка, которая вызывает желание его обнять. Потом он стал неотъемлемой частью жизни Даниэля, а значит, и жизни Джоан в печальный послевоенный период, когда все вокруг словно пропиталось запахом кирпичной пыли, еда была ужасной, а директриса в школе у Джоан во время пения псалмов перед уроками постоянно плакала о погибших сыновьях. Прошло семь лет, Рори исполнилось восемнадцать, а Джоан неполные двадцать. Лишь тогда он стал для нее кем-то бóльшим, чем просто товарищем Даниэля и просто другом. Гораздо бóльшим. В день, когда Джоан окончила университет, они трое много выпили, а потом бродили по улицам, пока небо не начало светлеть. Они поглядывали друг на друга в предрассветных сумерках, гордые тем, что бодрствовали всю ночь, смеялись, потому что это казалось им сумасбродством, а усталость покрывала все неким налетом нереальности. В конце концов они нашли такси, чтобы поехать обратно к Джоан, и Даниэль уснул на пахнущем плесенью заднем сиденье между Джоан и Рори, уронив подбородок на плечо сестры. Она почувствовала, как Рори накрыл ладонью ее руку, лежащую на плече Даниэля, после чего перегнулся через друга, потянулся к ней и поцеловал в губы. Поцелуй был мягким, долгим и показался ей самым естественным поступком на свете. Такси тряхнуло на выбоине, они ударились подбородками о голову Даниэля, рассмеялись, не отпуская рук.
Джоан проснулась поздно и увидела, что солнце скрыто за плотными облаками. Воздух был теплым, неподвижным и влажным.
– Может, будет дождь? – спросила она у Роберта, наскоро завтракая на галерее.
Он был бледен и с мрачной решимостью пил «Кровавую Мэри».
– Может, будет. Ты куда-то собираешься?
– Снова пойду к мисс Викери, помнишь? – Роберт что-то проворчал и кивнул. Мэриан этим утром не показывалась. Рори сидел в шезлонге лицом к морю и читал газету трехдневной давности. – Что собираешься делать, пока меня не будет? – спросила его Джоан.
– То, что и делаю. Других планов у меня нет, – ответил он с улыбкой. – И вообще сегодня воскресенье. Но я бы не возражал, если б ты разрешила мне тебя сопровождать. Тебе здесь не стоит ходить в одиночку.
– Ерунда, все будет в порядке. Наслаждайся газетой.
Она мимоходом поцеловала его в щеку и убежала.
Прогулка до жилища Мод Викери не имела ничего общего с изобиловавшим треволнениями первым путешествием Джоан к ее дому. К тому же теперь Джоан пригласили, а не просто разрешили прийти – возможно, скрепя сердце. Она подошла к двери легким шагом и поприветствовала Абдуллу радостной улыбкой, на которую тот не ответил. Он был столь же невозмутим и бесстрастен, как всегда, и так же неприступен. Джоан даже подумала, не привиделась ли ей вчерашняя легкая улыбка, мелькнувшая на его лице.
66
67