Капитан шел вслед за ней и скорее чувствовал, нежели замечал, что головы всех мужчин поднимаются и поворачиваются ей вслед. Так было с первой минуты их появления здесь, но теперь, он сам не знал почему, это ему совсем не нравилось.
— Хорошо воспитанные девушки, — вполголоса сказал он ей, когда она подходила к бару, — не бросают вам таких провоцирующих взглядов.
— Как это?! — она удивленно остановилась, но сразу же продолжила свой путь. — Если я не буду смотреть по сторонам, то не смогу никого увидеть, не правда ли?
— В конце концов вечером это не имеет такого значения. Ни один из них не сидит в темных очках. Мне нужно, чтобы все к нам привыкли и чтобы нам удалось завязать как можно больше знакомств. Мы должны притягивать к себе людей, но они не должны об этом знать.
— Это слишком мудро для меня…
Малгожата замолчала. Они прошли в противоположный конец зала и уселись около бара, где еще никого не было.
— Что тебе взять, сестричка?
Малгожата склонилась над меню, лежащим под стеклянной поверхностью стойки, и свободно прочла:
— Манхэттен а ля Империал!
— Сию минуту… А для уважаемого пана?
— Чистая водка и капелька грейпфрута.
В эту самую минуту двери зала открылись, и внутрь вошли трое мужчин.
— Есть! — тихо сказал Рогальский и сразу направился в сторону бара. Двое остальных пошли за ним.
— Добрый вечер! — Рогальский низко поклонился, целуя руку Малгожаты. — А где наш приятель Завадский?
— Ему пришлось неожиданно выехать. — Лицо Зентека выглядело обеспокоенным. — Служебные дела. Какая-то телеграмма из больницы, где он работает.
— Ну, наверное, завтра-послезавтра вернется…
Оркестр начал играть. Врублевский опередил остальных и первый склонился перед Малгожатой.
Когда они отошли и вместе с другими парами начали танцевать, Каплинский повернулся к Зентеку.
— Ваша сестра, действительно, красавица. В первую минуту я даже подумал, что это какая-то кинозвезда.
— Вы знаете… Она еще так недавно была гадким утенком, что я сам не могу к этому привыкнуть. Впрочем, для меня она ни красива, ни уродлива, просто… но вы, наверное, понимаете…
Оркестр заиграл острый, быстрый ритм «ча-ча-ча», и капитан с беспокойством взглянул на паркет. Но для беспокойства не было никаких причин. Малгожата прекрасно справлялась с танцем, и, когда повернулась к нему, он увидел ее веселое лицо. Она, действительно, была хороша в эту минуту, так хороша, что он почувствовал острый укол в сердце, когда она, смеясь, подала руку своему партнеру.
Когда она вернулась к столику, запыхавшаяся, опирающаяся на руку Врублевского, этот укол повторился. Только на этот раз он был еще острее.
— Ну что? Пойдем отсюда? — спросил он, не понимая, зачем это говорит.
Малгожата ответила ему удивленным взглядом, но сразу же постаралась взять себя в руки.
— Да, если ты хочешь…
— Мы тоже, пожалуй, пойдем, не правда ли? — Рогальский украдкой зевнул. — Все-таки мы проехали сегодня порядочный кусок нашей страны, а если речь идет обо мне, то я с самого приезда не присел ни на минуту. Надо выспаться, а завтра утром на пляж!
— Завтра вечером будет бал… — сказал Врублевский. — Вы собираетесь туда?
— Непременно! — Зентек был в прекрасном настроении. — Нельзя же пропустить такое развлечение. Я приехал сюда, чтобы, как говорится, ввести малышку в свет…
— Ах, панна Малгожата не требует никакого проводника. Такая красота — это самый лучший входной билет в свет… — Каплинский поклонился. — Доброй ночи!
— Доброй ночи! Доброй ночи!
В холле, расставшись со всеми остальными, Малгожата остановилась.
— Ты… ты не мог бы немного прогуляться со мной сейчас? — робко спросила она. — Я хотела бы отдохнуть. Здесь везде так шумно. — Она показала глазами на дверь, ведущую в ресторан, откуда до них доносилась громкая музыка.
— Прекрасно. Но тебе не будет холодно в этом платье?
Она молча покачала головой.
Девушка посмотрела на часы. Было без двадцати минут одиннадцать. Она тихо закрыла дверь комнаты и вышла. Уже наступила ночь, но полная луна стояла над морем, и все вокруг было видно.
Она прошла через двор. Пес за домом поднялся, зазвенев цепью, гавкнул и снова улегся на свое место. Девушка вышла на шоссе, тихо закрыв за собой калитку, потом оглянулась. Из-за угла выехал автобус. Фары осветили ее стройную фигурку в облегающем белом платье. Она подняла руку. Автобус замедлил ход и остановился.
— В Здрои? — спросила она, поставив ногу на ступеньку.