Бобби стиснул зубы.
– Раз ты так беспокоишься, позвони домой ее подруге.
– Я звонила! Ее там нет. Эмбер сказала, что Робин ушла более часа назад.
– Куда ушла?
– Она не знает.
– Что?
– Она не знает, не знает! Впрочем, это не важно.
Лейси возобновила свое хождение взад и вперед.
– Твоя ходьба делу не поможет, – заметил Бобби. – Иди ее искать.
Лейси протяжно вздохнула:
– Я не могу.
– Почему не можешь? Я присмотрю здесь.
– Моя машина на станции техобслуживания.
– Опять?
– Да, опять. Они должны вернуть ее утром.
Бобби выругался, поднялся с кресла и подобрал свои костыли.
– Тогда поеду я. Где мне ее искать? Где она любит тусоваться после школы?
– Робин не тусуется.
Бобби посмотрел на нее, натягивая на плечи свой кожаный пиджак.
– А следовало бы. Черт, Лейси, ведь и невооруженным глазом видно, что Робин – зажатый ребенок. По тому, как вытянулось ее лицо, Бобби решил, что вряд ли оскорбил бы Лейси больше, назвав ее ребенка уродливым.
– Ну послушай, – продолжил он. – Я только хочу сказать, что Робин – подросток, но вы с ней так себя ведете, будто ей сорок и у нее целый груз ответственности. Она должна больше смеяться, не должна быть так стеснена временными рамками, правилами и тысячью других вещей, о которых вы обе так печетесь.
Лицо Лейси вытянулось еще больше.
– По какому праву ты указываешь мне, как я должна воспитывать своего ребенка?
– Иногда полезно вспомнить себя ребенком, чтобы понять, как лучше обращаться с ними. Превращая ее так рано во взрослую, ты оказываешь услугу разве что только себе самой.
– Что это должно означать? – спросила она холодно.
– Это означает, что, делая из этой малышки взрослую, которая не тусуется и не совершает ничего предосудительного, ты облегчаешь себе жизнь. Но быть родителем совсем нелегко. Задача родителей состоит в том, чтобы помочь детям превратиться в ответственных взрослых только тогда, когда придет время, и ни секундой раньше.
– Полагаю, что твои родители и сейчас думают, что ты еще недостаточно вырос, чтобы считаться взрослым.
Они посмотрели друг на друга, и воздух в кабинете вдруг сгустился. Бледные щеки Лейси покрылись румянцем, в карих глазах неожиданно вспыхнули зеленые и золотистые огоньки. Бобби всегда находил ее просто привлекательной, но в эмоциональном порыве она превратилась в красавицу. Он понял, что ее старили лежавший на ней груз ответственности и постоянная тревога.
Бобби вдруг остро ощутил желание, охватившее все его тело; таким сильным оно было впервые с тех пор, как он был травмирован. Казалось, ему мало было обычного акта, ему хотелось быть ближе, глубже в ней.
Такое же ощущение он испытал раньше, когда Лейси сидела у него на коленях и их лица были так близки. И когда он поцеловал ее, в ней удивительным образом сочетались невинность и страсть, пылкость и холодность. То, как она отталкивала его только затем, чтобы вцепиться в рубашку и не отпускать, в такой степени распалило его, что, если бы не ее язвительный язык, они закончили бы тем, что занялись любовью прямо на полу офиса. Одно воспоминание об этом вызвало у Бобби желание уложить ее сейчас же на диван, сорвать одежду, погрузиться в нее и довести до оргазма и ее, и себя.
Будь у него сейчас под рукой кружка пива, он плюнул бы на свою диету и осушил кружку одним глотком. В теперешнем состоянии ему не помешал бы и холодный душ.
Не подозревая о ходе его мыслей, Лейси кашлянула и обратилась к нему:
– Бобби!
Бобби очнулся и постарался подавить в себе желание обнять ее. Но уже в следующую секунду Лейси снова поразила его.
– Извини меня, – тихим голосом сказала она. – Я расстроена и вымещаю свое дурное настроение на тебе. Это непростительно.
Бобби промолчал, он не знал, что сказать. Для него это было внове – он не привык ни приносить извинения, ни принимать их.
Бобби переместил вес тела на здоровую ногу.
– Где живет эта подруга? Я поеду в ту сторону и проверю, не идет ли Робин пешком.
– В такую погоду?
– Ничего нельзя знать заранее.
– Она живет в месте, которое называется Каситас. Это...
– Я знаю, где это.
Бобби испытывал смущение от своих необузданных фантазий, от извинений Лейси и желал поскорее убраться из офиса. Он схватил ключи от машины и направился к двери.
Лейси замешкалась, но затем последовала за ним.
– Я поеду с тобой, помогу искать.
– Нет.
Односложное слово прозвучало слишком резко, даже грубо. Держась за латунную ручку двери, Бобби наклонил голову, усилием воли пытаясь справиться с охватившим его раздражением.
– Нет, – повторил он спокойнее. – Ты оставайся здесь, вдруг она позвонит. – Он что-то написал на бумажке. – Вот номер моего мобильного телефона. Дай мне знать, если будут какие-то новости.
Но что бы Лейси ни думала об этом и что бы она ни хотела сказать, все утратило смысл, едва Бобби открыл дверь, так как они увидели Робин, которая кралась на цыпочках по коридору в надежде проскользнуть незамеченной к задней лестнице, ведущей наверх к их квартирам.
Все трое замерли.
Лейси смотрела на дочь, которая стояла перед ней с мокрыми волосами, одетая в чужие джинсы и свитер.
– Привет, мама, – сказала Робин с вымученной виноватой улыбкой.
Первое, что почувствовала при этом Лейси, было облегчение, радость до ощущения слабости в ногах, которая побудила ее броситься к дочери и обнять ее.
– Я ужасно переживала.
– Извини, – пробормотала Робин в плечо матери.
Потом Лейси отстранила дочь на расстояние вытянутых рук.
– Я ужасно переживала, – повторила она уже не с облегчением, а скорее с укором. – Где ты была?
Сейчас Лейси не думала о стоявшем рядом Бобби. Ее обуревали противоречивые эмоции: сначала паника, потом облегчение, а теперь в ней закипал гнев, и она не смогла не перейти на обличительный тон. Где-то глубоко внутри у Лейси мелькнула мысль, что она слишком остро реагирует на происходящее. Но долгие годы вынужденных переездов, непрестанных забот и, наконец, постоянное ожидание очередной неудачи возобладали над здравым смыслом.
– Чьи это вещи? И почему тебя не было в доме Эмбер, когда я туда позвонила?
Робин откинула упавшие на лоб волосы, и в ее глазах вдруг зажглись непокорные огоньки, что было полной неожиданностью для Лейси.
– Посмотри, который час! – воскликнула пятнадцатилетняя девочка. – Я опоздала всего на тридцать минут.
Лейси поджала губы и почувствовала, как у нее одеревенела спина.
– Мама! – взмолилась Робин. На ее лице читались разочарование, любовь и желание быть понятой. – Не смотри на меня так. Я просто хочу сказать, что я почти не опоздала и что ты слишком беспокоишься.
– Слишком? Тогда скажи, как мне не беспокоиться, если тебя не было там, где ты должна была находиться, а когда ты наконец появляешься, на тебе чужая одежда?
– Я была у Эмбер. Но они с матерью затеяли жуткую ссору, и я почувствовала себя там лишней. Мне оставалось только уйти. Позвонить тебе я не могла, зная, что ты работаешь, поэтому пошла пешком. Потом начался сильный дождь, и я, как дура, оказалась одна на дороге под ливнем. Я насквозь промокла и могла подхватить воспаление легких, а возможно, и умереть, если бы мимо не проезжал Кайл Уокер, который подобрал меня, отвез к себе домой и... и...
– И?.. – спросила Лейси, у которой перехватило дыхание и защемило в груди.
Робин вскинула вверх руки.
– И он позволил мне умыться и обсохнуть, а потом дал свои старые вещи, чтобы я могла переодеться. Вот и все!
– Кто такой этот Кайл Уокер? – холодно спросила Лейси. Страх сковал ее кости.
– Да никто, мам. Это не имеет значения. Но он помог мне, а когда я обсохла, привез меня сюда. Или ты предпочла бы, чтобы я прошла всю дорогу пешком под дождем?
– Ты должна была позвонить мне из дома Эмбер!
– Ты же работала!
– Я бы все устроила и приехала за тобой.
– Твоя машина в мастерской! – запальчиво парировала Робин, чего раньше никогда не позволяла себе.