Он снова лег на спину, помолчал, глядя в небо.
- Этой весной мне в личку Фейсбука постучалась девушка по имени Майя Чавчич. Написала, что она дочь Даниэлы. Я ведь тоже пытался с ней связаться, нашел в соцсетях. Но она так и не ответила. И вот эта самая Майя… Написала, что Даниэла живет в Канаде, а она сама – в Дубровнике. И что она знает, почему Зорица так резко порвала с моим отцом, но расскажет только при личной встрече.
- Ничего себе! – удивилась я. – И что?
- Я ответил, что в сентябре приеду в Цавтат и смогу увидеться с ней в Дубровнике. Сразу же после этого она удалила свою страницу. И больше никаких известий от нее не было.
- Тогда зачем она вообще вам писала?
- Спросите что-нибудь полегче. Я просил Бранко навести справки. Его отец, когда началась война, уехал на родину, сюда, в Цавтат. И работал до пенсии в Дубровнике, в местном управлении. Кое-какие связи у него остались. Так вот в Дубровнике не зарегистрировано ни одной Майи или Марии Чавчич. Марий иногда сокращенно зовут Майями. Помните, я вам сказал, что приехал в отпуск и по делу? Хотел с помощью Влаха, отца Бранко, попасть в городской архив, поискать старые записи регистрационного офиса. Это местный загс. Именно поэтому и решил снять номер в Дубровнике, а не в Цавтате, когда Бран меня не встретил. Чтобы не ездить так далеко.
- А может, кто-то просто выдавал себя за вашу племянницу? – хотя эта история меня не касалась никаким боком, я была здорово заинтригована. – Но зачем? Чтобы выманить вас на личную встречу?
- Я тоже так подумал, но был один тонкий нюанс. Она назвала отца по имени, которое знали только Зорица и ее родные. По паспорту он был Георгий, но все звали его Егором. Георгий по-хорватски Джурджа. Но Зорице не нравилось ни Егор, ни Джурджа. Она называла его Джуро - Юра. Майя так и написала: мол, я знаю, почему бабушка рассталась с Джуро.
- Да, действительно странная история, - я тоже повернулась на спину и лежала, глядя в небо, где заходил на посадку очередной самолет. – Но знаете, Глеб, что еще более странно? Что вы сейчас рассказали вашу семейную тайну практически незнакомому человеку.
- Действительно, - усмехнулся он. – Я не рассказываю об этом кому попало. Да, по большому счету, вообще никому не рассказываю. Может, это как случайному попутчику в поезде?.. Простите, Ника, - Глеб поморщился. - Получилось грубо.
- Да ничего.
- Может быть, тогда расскажете мне свою страшную тайну – и мы будем квиты?
- Да особо нечего рассказывать. Если у моих родителей и есть скелеты в шкафу, мне о них ничего не известно. У нас как-то не принято делиться личным.
Глеб сел, снял очки и посмотрел на меня.
- Тогда расскажите, от кого вы сбежали в Хорватию? Или от чего?
Еще полчаса назад я вообще не собиралась ничего рассказывать Глебу о себе. К чему? Но что-то вдруг изменилось – и я не знала, что именно.
- От кого? Разве что от себя самой. Хотя это вряд ли возможно.
- Но есть ведь какая-то причина? – настаивал он.
- Есть. Месяц назад я развелась с мужем. Только и всего.
- Только и всего, - повторил он, глядя вниз, где волны пытались дотянуться до вытащенной на гальку лодки. - Что-то подобное я и предполагал.
- Почему? У меня на лбу написано?
- У вас на лбу написано слово «перезагрузка». Большими мигающими буквами. Начать новую жизнь. С чистого листа.
- А что в этом плохого? – почему-то обиделась я.
- Вы делаете обычную ошибку большинства переживших развод. Нет, сам я, слава богу, не разводился. Отношения разрывать приходилось, не без того, но это не тот масштаб. Зато общался со многими, кто сподобился. Вот с Бранко, например, далеко ходить не надо. Он женился сразу же после окончания школы и развелся четыре года назад. И пустился во все тяжкие. Мы с ним даже чуть не поссорились из-за этого – совсем берега потерял. Обычно людям после развода хочется побыстрее покончить с прошлым. Причем независимо от того, кто был инициатором.