— Наверно, «Голос лисицы», — сказала Сумико.
Матао сделал вид, что не расслышал. За него ответил Рюкити:
— «Кормовое весло». Это Матао придумал
— Хорошее название, — сказала Яэко и, подсев к гарибану, завернула рукава халата.
Когда все было отпечатано, Матао впервые улыбнулся.
Сумико сделала то же самое. Они стали помогать Матао. Яэко подкладывала чистые листы бумаги, а Сумико снимала готовые листы с доски и раскладывала. Работа пошла быстро. Все работали молча. Рюкити писал, навалившись локтями на ящик в углу шалаша.
— У нас баб не пускают на лодки, чтоб не принесли беды, — сказал он. — Вот посмотрим, как будет с этим журналом.
Он бережно завернул отпечатанные листы в холстину и, кивнув девушкам, вышел из шалаша. Сумико крикнула ему вдогонку:
— Вот увидишь, журнал будет счастливый. Потому что женские руки помогали.
Рюкити стал показывать Сумико, как обращаться с гарибаном. Она быстро усвоила искусство равномерно накладывать краску на валик и проводить им но бумаге так, чтобы все буквы выходили одинаково отчетливо.
С этого дня Сумико стала ходить по вечерам в гарибанный шалаш. Дорогу она запомнила быстро и ходила туда и обратно одна. Спускаться с горы в полной темноте было страшновато, но пришлось привыкнуть к этому.
Она сказала дяде, пусть он не беспокоится: на городской площади всегда стоят грузовики с дамбы и стекольного завода, и они часто ездят в эту сторону, так что она всегда возвращается на машине.
Она узнала от дяди: Таками собирался поехать в Киото, но вдруг почувствовал себя плохо, его возили в город, и там ему сделали переливание крови. Врачи запретили ему учиться в этом году. Однажды Сумико, спускаясь в лощинку, увидела его. Он шел по шоссе со стороны школы и помахал ей рукой, очевидно хотел остановить ее, но она быстро сбежала вниз и спряталась за деревьями.
Около шалаша раздалось щелканье. Рюкити стал прислушиваться. Через некоторое время свистнули два раза. Рюкити ответил. Сумико высунула голову из шалаша и увидела выглядывающую из–за дерева скуластую физиономию Кандзи. Он подошел, прихрамывая, к шалашу. За ним следовал широкоплечий мужчина в засаленном солдатском кителе.
— А ты чего здесь делаешь? — гаркнул Кандзи. — Ну–ка, Сугино, вышвырни ее отсюда!
Сугино свирепо оскалился и схватил ее за шиворот.
— Тише! — Сумико замахала руками. — Там в долине сейчас шумела машина. Полицейские…
— Уже проехали, — прогудел Сугино, отпуская Сумико.
— А если нагрянут полицейские, что будешь делать? — спросил Кандзи.
Сумико улыбнулась, сморщив носик:
— Схвачу гарибан и помчусь наверх… и залезу в расщелину над пропастью. Полицейские туда побоятся сунуться ночью.
— На словах храбрая. — Кандзи подмигнул Сугино. — Посмотрим, как на деле.
Они принесли экстренный заказ. Ha–днях в одном поселке к северу от города у учеников начальной школы без ведома родителей взяли кровь для раненых иностранных солдат, привезенных с корейского фронта. Префектурный комитет коммунистической партии уже выпустил листовки с протестом против принудительного взятия крови у детей. К этому протесту присоединились Демократический союз молодежи, профессиональные союзы, комитет защиты мира, Демократическая ассоциация женщин и другие организации, в том числе и местная община буддийской секты Синею.
Кандзи принес текст обращения к жителям деревень не давать кровь. Имелось в виду расклеить это обращение на дорогах и в деревнях.
Пока Рюкити переписывал текст обращения, Сумико, сидя у гарибана, водила угольком по картону. Она делала набросок фигуры девочки со школьной сумкой на плече. Когда у девочки появились большие глаза и челка на лбу, фигура ее сразу же стала похожа на куклу, выставленную в витрине магазина на главной улице города. Сумико пририсовала шприц, воткнутый в руку девочки, и резиновую трубку.
— Вот это здорово! — раздался голос Кандзи над ее ухом. — Сумико, оказывается, умеет рисовать.
Она закрыла рукой рисунок, но Кандзи выхватил кусок картона.
— Очень хорошо… Только надо ноги приделать, а то получается привидение.
— Изобрази сбоку бутылку, куда кровь стекает, — посоветовал Сугино. — Только большую.
— Постой! — Кандзи приставил палец ко лбу. — Вместо бутылки… придумал! Кому идет кровь? Для чего?
— Для воины в Корее, — ответил Рюкити.
— Вот именно. Лучше нарисовать не бутылку, а такую штуку, чтобы всем было понятно с первого взгляда.
Сумитян умеет рисовать самолеты, — сказал Рюкити.