Сугино замотал головой.
— Не годится. Тогда придется этот шланг тащить вверх, в небо… Самолет летит, а девочка стоит на месте.
— Можно нарисовать самолет на земле, — возразил Рюкити.
— Лучше это… — Сумико нарисовала три кружочка, обвела их волнистой линией, наверху изобразила полукруглую башенку, из которой высовывалась пушка.
— Настоящий танк! — Кандзи хлопнул в ладоши. — Молодец, Сумитян!
Сумико провела линию — протянула трубку от шприца к танку.
— Рисуй начисто. — Кандзи положил перед Сумико восковку и железную палочку. — Только смотри, если испортишь, отвинчу голову!
— Надо сперва напечатать обращение, а потом листовку, которую вчера принесли. — Рюкити покачал головой. — А у нас бумаги мало… на этот рисунок вовсе не хватит.
— Рисунок не надо печатать, сделаем только восковку, — сказал Кандзи. — Я покажу Цумото.
Сумико положила восковку на доску и стала рисовать, а мужчины сели печатать обращение. Закончив печатание, Кандзи завернул в большой платок отпечатанные листы и восковку с рисунком Сумико и ушел вместе с Сугино.
Рюкити развел костер на развалинах печи и поставил на огонь кастрюльку. Он приготовил похлебку из стебельков репейника и побегов папоротника. Вместо риса похлебку пришлось заедать галетами, пахнущими мышами.
— Очень вкусно… — Сумико закрыла глаза и похлопала себя по щекам. — Первое в мире угощение.
После ужина они сели печатать листовку. Просмотрев первый отпечатанный лист, Сумико сделала удивленное лицо.
— Это ведь Ясаку сочинил? — спросила она.
Рюкити кивнул головой:
— Да, Ясаку.
— А почему подпись Кацу Гэнго?
— Потому что хорошее стихотворение. Решили пустить листовкой. Будем расклеивать.
— Значит, Ясаку… — Сумико поцокала языком. — А я не знала… А вот недавно на дороге был плакат — дети, а над ними самолеты с пикадоном. Там тоже была подпись Кацу Гэнго. Значит, Ясаку… умеет и рисовать?
— Какой плакат? С надписью: «Борись с угрозой войны!»? Это не Ясаку. Тот плакат делали в союзе молодежи. Тогда за одну ночь накатали от руки около ста плакатов и сами расклеили.
— Не Ясаку? А почему подпись Кацу?
— Как почему? Потому, что получился удачный рисунок. Поэтому решили размножить и расклеить.
— А вот когда мы ходили в тот раз в город, на столбе было объявление о кукольном спектакле… пьеса Кацу Гэнго.
— Ту пьесу написала Курода Марико. Вот та самая девушка в очках, она была на собрании у учителя. А сейчас она пишет для бумажного театра пьесу о женах шахтеров, о том, как они боролись.
— А как боролись?
— Их мужья забастовали и спустились вниз, в шахты, чтобы не пускать никого. Тогда владелец шахты вызвал полицию и послал вниз штрейкбрехеров. Те нагрузили вагонетки углем и хотели вывезти, а жены шахтеров сели на рельсы и не пропустили. Сидели до тех пор, пока владелец не пошел на попятную.
— Высидели и победили… — тихо произнесла Сумико. — Женщины, а такие же храбрые, как мужчины.
Закончив работу, они потушили фонарик в шалаше и сели у входа. Из–за Двугорбой горы вылезла большая круглая луна. Около вершины Монастырской горы торчал шпиль пагоды, похожей на сосну с обрубленными ветвями. Внизу среди деревьев поблескивали огоньки светлячков.
— Недавно в город приезжал студенческий хор из Токио, — сказал Рюкити. — Хорошие песни пели. И японские и иностранные. Вот эта мне понравилась… русская. Такой припев:
Каринка, каринка, каринка мая Нива ни ва итиго Ватаси но маринка э–эй!
Каринка, каринка, каринка мая Нива ни ва итиго Ватаси но маринка а–а–а!
Сумико заставила ею повторить несколько раз и выучила мотив.
— А что такое «каринка» и «маринка»? — спросила она.
— Наверно, что–нибудь вроде «милая»… Только русские говорят не «каринка», а по–другому, потому что они умеют, кроме «ри», произносить еще такую букву, которой нет на японском языке. Эту песню у них поют молодые мужчины и женщины… влюбленные.
Он пристально посмотрел на Сумико. Она пощипывала шею. Между ними пролетел светлячок.
— Надо итти домой. — Сумико поднялась. — Скоро будет дождь.
Откуда–то сверху из–за кустов на скале слышалось монотонное, назойливое стрекотанье цикады.
—Есть такая старинная песня, — тихо сказал Рюкити. — Я слышал пластинку. Это песня гейш. Там говорится о том, что цикада все время трещит о своей любви, но не умирает, а светлячок страдает молча и умирает от огня внутри… обугливается.
Он провел рукой по груди.
— Пора домой, — сказала Сумико, отняв руку от шеи.
Они молча пошли по тропинке вниз. Дойдя до камня, похожего на дельфина, стоящего хвостом вверх, Рюкити простился с Сумико и пошел обратно. Когда он взобрался на скалу и скрылся за деревьями, Сумико окликнула его:
— Около месяца тому назад кто–то поставил ветку сливы на нашем плетне. Я не знаю кто…
Сверху из–за кустов диких азалий донесся голос:
— Это светлячок!
Сумико засмеялась и, тряхнув головой, побежала вниз.