— Бедная Яэтян, — прошептала Сумико.
Ясаку пошевелил острым носикам и подмигнул:
— Пригодились накидка и угощение?
Это Ясаку–сан принес? — Сумико поклонилась. — Спасибо.
Он замахал руками:
— Это вовсе не я. — Он приставил руку ко рту: — Это… Кацу Гэнго.
Сумико подняла брови, улыбнулась и еще раз поклонилась. Она стала просматривать напечатанные листы. Вначале шло стихотворение о борьбе жителей деревушки Утинада в префектуре Исикава против американского полигона — о том, как крестьяне и их жены сели на дорогах, не пропуская грузовики со снарядами, и как на помощь крестьянам пришли из городов отряды рабочих и студентов.
После стихотворения шел очерк. В нем рассказывалось о событиях на крохотном островке Осима, у полуострова Кии. Узнав о том, что на их островке аме хотят построить радарную станцию, местные жители сели на берегу, сплели руки и не пропустили аме. На помощь жителям Осима прибыли железнодорожники с красными флагами.
— У нас тоже начали что–то делать, — сказала Сумико. — Уже вспахали дорогу.
Ясаку привстал и поднял руку:
— Удар внезапный враг нанес, как будто в ухо спящему брызнули водой. И заполыхает пламя гнева… по всей стране…
Хэйскэ прыснул и низко наклонился над гарибаном. Ясаку покосился на Сумико и, заметив, что она тоже закусила губу, заговорил обычным голосом:
— Помнишь, тогда на собрании учитель Акаги предупреждал насчет наступления «Инолы»? Оно началось. Мы должны дать отпор! Поэтому будем печатать в «Нашей земле» и «Кормовом весле» стихи и очерки о том, как дерутся патриоты в Утинада, на Осима и в других местах. Пусть местные жители пойдут по их пути. Деревенский староста и председатель деревенского муниципального совета вчера поехали в город для переговоров с чиновниками, приехавшими из Токио. Посмотрим, что будет дальше…
Рюкити вошел в шалаш без всякого сигнала.
— Сумитян!.. — Он остановился у входа и испуганно посмотрел на нее. — Похудела как… Я видел Матао на собрании, он мне сказал…
Он вытер совсем мокрое лицо утиральником, засунутым за пояс.
— Рютян тоже… совсем черный стал. — Она улыбнулась и наклонила голову набок. — Совсем обуглился…
Ясаку пошевелил носом — стал совсем похож на лисичку.
— Ты же сказал, что будешь ночевать в городе. — Он подмигнул и посмотрел на Сумико. — Мы тебя не ждали…
Рюкити ничего не ответил. Он подошел к бочонку и стал жадно пить воду.
— Все напечатали? — спросил он у Ясаку. — Сейчас придет сюда Цумото.
— Остались только письма читателей и рекомендательный список литературы.
— Надо вставить сообщение насчет Такеда Юкио. Памяти борца…
Ясаку вскочил и схватился за волосы. Сумико вскрикнула:
— Умер?
— Умер, — сказал Рюкити. — В доме предварительного заключения. Сказали — от чахотки…
Он сел на солому рядом с Сумико и, опустив голову, протяжно вздохнул. Все молча смотрели на него.
— А Сугино?.. — тихо спросил Ясаку.
— Сугино выпустят, — сказал Рюкити. — Полиция объявила, что всех, кто дрался тогда в лесу, выпустят. Они не хотят сейчас будоражить народ, потому что начинают расширять базу. Пока неизвестно, остановятся ли у круглой скалы, или пойдут дальше. — Помолчав немного, он добавил: — А учителю Акаги и дедушке придется зарыться еще глубже, их ищут вовсю.
Когда Сумико собралась домой, Рюкити сказал, что одной ей итти нельзя. Солдаты с базы шныряют все время по шоссе, ездят даже ночью. Итти одной по лощине около шоссе опасно. Можно было бы пройти по другой тропе — через долину перед Черепашьей сопкой. Но здесь придется переходить ущелье по висячему мосту, а проделывать это в темноте опасно.
Пошептавшись с Ясаку и Хэйскэ, Рюкити сказал:
— Иди через лощину. Тебя проводит Хэйскэ. На минутку…
Он кивнул ей, и они вышли из шалаша.
— Вот что… — Он откашлялся в ладонь. — Слушай хорошенько. Теперь дело пойдет всерьез, начнем бороться по–настоящему. Будет очень опасно. Поэтому, может быть, тебе… — Он запнулся и, помолчав немного, продолжал: — Если схватят, будет трудно стерпеть все. Даже мужчинам. Поэтому надо хорошенько подумать. Может быть, на некоторое время… Сумитян останется в стороне. Так лучше будет.
Она посмотрела на него исподлобья:
— Значит, Рютян… — Не договорив, она повернулась к нему спиной и приложила рукав к лицу. Ее плечи стали вздрагивать.
— Сумитян, не надо обижаться. — Он притронулся к ее плечу. — Боюсь за тебя, только поэтому…