— Стой!
Двое полицейских подошли к Хэйскэ и Ясаку и стали обыскивать их. Рюкити заслонил Сумико и Марико. Третий полицейский ткнул Комао дубинкой в грудь и приказал поднять руки. В это время из–за деревьев появился человек в иностранной военной форме.
Полицейский вытащил из–под рубашки Ясаку плоский сверток и развернул сложенный лист бумаги, оказавшийся плакатом. Военный подошел к ним и осветил карманным фонариком плакат. Другой полицейский извлек из кармана Ясаку пачку листовок. Ясаку шевельнулся, полицейский схватил его за ворот рубашки и замахнулся дубинкой, но военный остановил его движением руки. Затем, отозвав в сторону полицейских, он что–то сказал им и взял плакат и листовки, найденные у Ясаку. Полицейские ушли за деревья.
Военный в фуражке подошел к Ясаку, передал ему плакат и пачку листовок и чиркнул зажигалкой. Огонек осветил его круглое лицо с широко расставленными глазами. Рюкити толкнул Сумико плечом и шепнул:
— Буги–вуги.
Сумико узнала его. Это был тот самый нисей с короткими руками, которого они встретили по дороге в город. Тогда он был в штатском. Нисей закурил сигарету и тихо сказал:
— Лучше идите обратно, там дальше тоже стоят полицейские и проверяют всех. Могут задержать.
— Спасибо, — сказал Комао и поклонился. — Выручили нас… но мы не красные.
Ясаку тоже поклонился. Нисей кивнул и поднес два пальца к козырьку.
— Вам куда? В Новый поселок?
— Да. — Ясаку еще раз поклонился. — Мы ходили танцевать…
— Идемте, я вас немножко провожу. Если встретятся японские полицейские, я скажу, что вы мои знакомые и вовсе не красные…
Он посмотрел на Ясаку, потом перевел взгляд на Марико и рассмеялся.
Идя рядом с Ясаку, он о чем–то его расспрашивал.
— Нет, это не я рисовал, — говорил шопотом Ясаку. — Я не умею… Я немножко стихи сочиняю… пробую.
— А мне нравятся плакаты этого Кацу Гэнго, — сказал нисей.
Когда показалась школа, нисей свернул с тропинки и пошел в сторону шоссе. Они вышли на шоссе недалеко от того места, где стоял столбик с надписью: «Медленно». Нисей посмотрел по сторонам и поднес два пальца к фуражке.
— Можете спокойно итти. Спускайтесь в долину и поднимайтесь в сторону тутовой рощицы. У Нового поселка, кажется, нет полицейских засад.
— Спасибо, — сказал Ясаку и поклонился.
Все тоже поклонились.
— Не стоит, — нисей взмахнул короткой рукой. — Я хоть и нисей и хожу в этой волчьей шкуре, но кровь у меня японская. Когда я увидел плакат и листовки, сразу догадался, что вы патриоты… Хорошо, что смог услужить вам.
Он оглядел всех и засунул руку в карман куртки.
— Вы не выдадите меня? — спросил он и посмотрел на знаки, вышитые на рубашке Комао.
— Он наш товарищ, — сказал Ясаку и похлопал Комао по спине. — Сегодня–полицейским досталось от него… на митинге.
Хэйскэ кашлянул в кулак и покосился на Ясаку.
— Смотрите не выдавайте меня, — повторил нисей. — Вам–то ничего, а со мной живо расправятся. Я военнослужащий… переводчик интендантской части базы. Американцы почти никакой разницы не делают между нами, нисеями, и неграми. Мы те же цветные.
— Мы не шпики, — буркнул Хэйскэ.
— Я могу вам сообщить одну важную новость. — Он оглянулся и приставил руку ко рту. — Это военный секрет. Скоро командование базы проведет здесь маневры с участием парашютно–десантной части. Это для того, чтобы напугать вас и напомнить, на чьей стороне сила. Поэтому маневры будут называться «Операция Римайндер».
— Римайндер? — переспросила Марико. — Напоминание. «Операция Напоминание».
— Еще раз прошу… не выдавайте меня, — нисей положил руку на грудь и коротко поклонился. — До свидания.
Он быстро пошел назад. Когда его фигура скрылась в темноте, Комао поцокал языком.
— Все–таки странно… правду говорит или нет?
— Шкура действительно волчья. — Рюкити усмехнулся и покрутил головой. — Сейчас пока ничего нельзя сказать. Посмотрим.
— Шкура–то волчья, — сказал Ясаку, — но… под ней все–таки человек. Я думаю, что он говорит правду.
— То, что он нас сейчас выручил, это факт, — сказала Марико.
Они спустились в лощину и стали подниматься вверх.
— Через две недели в Бухаресте начнется фестиваль. — Ясаку вздохнул. — Как хочется попасть туда… хоть одним глазком посмотреть.
— А Сумико–сан хорошо танцевала, — сказала Марико. — Хотите поехать на фестиваль?
Сумико шла медленно, с трудом волоча ноги и прикрывая платочком глаза. Она остановилась, потерла ногу и кивнула: