Этот низенький барак напоминал деревенский сарай. Часть его была залатана деревянными щитами и кусками жести. Несколько окошек с выбитыми стеклами были заклеены бумагой. Над входной дверью горела маленькая лампочка, а на стене рядом с дверью висела дощечка. На ней было выведено: «Дом культуры демократической молодежи».
Сумико вошла в тускло освещенную прихожую. На стене висело объявление:
Товарищи!
В конце месяца надо внести плату за аренду помещения. Если просрочим, нас немедленно вышибут отсюда и здесь будет запасной склад бочарной мастерской. Отстоим наш Дом культуры.
Вносите пожертвования кто сколько может!
За дверью справа слышались голоса. Сумико приоткрыла дверь. В продолговатой комнате на полу сидели парни и девушки и, наклонившись над большим листом картона, наклеивали на него исписанные полоски бумаги, фотоснимки и рисунки. Сидевшие за ящиками девушки писали карандашами на бумажных полосках, другие вырезывали фотоснимки из газет и журналов. А парень с взлохмаченными волосами, лежа животом на полу, раскрашивал буквы в углу листа. Все девушки были в шароварах, тоже залатанных, некоторые в соломенных лаптях, а парни в испачканных краской и мелом холщовых штанах, таких же истрепанных, как у деревенских ребят. Все работали молча, было тихо, только позвякивали бубенчики, привязанные к ножницам, и падали с потолка капли в деревянную кадочку у окна.
На скрип двери все обернулись и уставились на Сумико. Утиральник она потеряла, когда бежала по пустырю. С ее волос текла вода, а шаровары были заляпаны грязью. Лежавший на полу лохматый парень привстал и засунул кисточку за ухо.
— Марико–сан здесь? — тихо спросила Сумико.
— Скоро должна прийти, — ответил лохматый. — Ты с завода консервных банок?
— Нет, я не городская, — сказала Сумико и села на пол.
Дверь в углу открылась, и вошел, опираясь на палку, Кандзи, за ним парень с сердитыми глазами, Цумото. Кандзи удивленно раскрыл глаза:
— Сумико?
Она вскочила и, вытянув руки, бросилась к нему, припала головой к его плечу и заплакала. Кандзи похлопал ее по спине:
— Эх ты, плакса… Успокойся.
Сумико вытерла слезы о плечо Кандзи. Он засмеялся.
— Как в театре. Ты чего нюни распустила? Как попала сюда?
Сумико стала быстро рассказывать обо всем: как ее вызвали в полицию, как ее осматривал иностранный профессор и приказал приходить к ним, как она побежала к Марико и, не застав ее дома, пошла по улице и как ее чуть не схватили военные.
Она протянула Кандзи удостоверение, выданное ей профессором. Приземистый лохматый парень заглянул в удостоверение и, сделав круглые глаза, ударил себя по голове:
— «Эй–Би–Си–Си»! Это, наверно, разведка. Новую завели.
Цумото сердито посмотрел на него и взял удостоверение. Из коридорчика вошла Марико в клеенчатом плаще.
— Сумико–сан! — Марико всплеснула руками. — Мне сказали, что кто–то заходил, а я не знала кто.
Она стала протирать очки. Цумото показал ей удостоверение и кивнул в сторону Сумико.
— Ее вызывали в медицинский отдел штаба базы и дали эту штуку. А Ириэ поднял панику, говорит, что это название нового разведывательного органа.
— «Эй–Би–Си–Си», — прочитала Марико. — Это сокращенное название: «Атомик бомб кэджуэлти комишн» — комиссия по изучению жертв атомной бомбы. Это вовсе не разведка.
Кандзи хлопнул лохматого Ириэ ладонью по спине.
— А ты уже поджал хвост.
— А тут что написано? — спросила Сумико, показав на надпись рядом с фотокарточкой.
«Экспирейшн дэйт — индефинит». — Марико покачала головой. — Срок действия неограниченный. Странно, что вместо фамилии и имени здесь только литер и номер. Экс–Зи девяносто восемь.