Из–за Каштановой горы с жужжанием вынырнул геликоптер. Сделав круг над горой, он улетел в сторону Черепашьей сопки. Наверно, сверху линия похожа на поляну, густо усеянную цветами.
А здесь все напоминает обычный воскресный пикник, устроенный союзом молодежи или комитетом профсоюза. Защитники линии сидят на соломе, рогожных подстилках, досках и прямо на траве. Громкоговорители, установленные на деревьях, передают одну за другой песни «Оплетай весь мир в венок», «Ути–нада–ондо», «Корейскую партизанскую» и русскую «Под звездами балканскими». Многие подпевают, держа в руках маленькие книжечки — песенники.
Тихое, теплое утро, на небе ни одного облачка, только вдали над морем — белая петля, прочерченная самолетом. Кругом синезеленые горы с бледнорозовыми пятнами. Позади правого фланга женщины с белыми нарукавными повязками вместе со студентами из отряда бытовой помощи пашут землю, а на межевых насыпях дети собирают что–то, наверно траву емоги.
Так хорошо все кругом, что хочется петь во весь голос, радоваться весне, радоваться тому, что ты живешь на этой земле. Было бы совсем хорошо, если б не эти полицейские и аме.
Первая цепь полицейских стоит примерно шагах в двадцати от первого ряда сидящих. Полицейские с дубинками в руках, в мягких каскетках, шлемы откинуты назад. Между рядами полицейских прохаживаются полицейские офицеры в фуражках, а за грузовиками мелькают голубоватые шлемы жандармов, сидящих в «джипах». А дальше из–за деревьев выглядывают серозеленые пятнадцатиствольные минометы, похожие на лачки сигарет. Время от времени около Круглой скалы урчат черные машины с длинными хоботами и большими валиками спереди.
Ириэ достал у кого–то бинокль и стал разглядывать полицейских, потом повернулся в сторону водоема на левом фланге.
— Сумитян, там, кажется, сидят из твоего поселка, — он передал бинокль Сумико, — у самой каменной ограды.
Сумико сперва ничего не увидела — зеленоватый туман и смутные черные пятна, но Ириэ повертел что–то в бинокле, и вдруг отчетливо вырисовались иероглифы, написанные тушью на рогоже: «Дружина самообороны Нового поселка».
Она чуть опустила бинокль — перед ней покачивалась спина женщины с привязанным ребенком, еще одна женщина с белым платком на голове, а дальше— мужчины: Кухэй с трубкой в зубах, в соломенной накидке, кривой Дзинсаку, отец Харуэ, тоже с трубкой, затем длиннолицый Кароку, дядя Ясаку, а в конце ряда, прислонив к дереву лысую голову, сидит отец Яэко. Маленькая женщина с белым платком на голове повернулась в эту сторону — это школьная уборщица Отоё тоже пришла сюда. А женщина с ребенком за спиной — это жена старшего брата Хэйскэ. Из–за дерева выглянул отец Инэко, обмахиваясь книжечкой. Все сидят здесь. Только дяди нет. Может быть, он уже сидел и пошел отдыхать? Или, может быть, сидит с лесорубами с Тоннельной горы?
Сумико направила бинокль на правый фланг. Во втором ряду высоко поднят транспарант с надписью: «Проход аме воспрещен», прикрепленный к кормовому веслу. Там сидят парни с красными головными повязками, некоторые без рубашек, совсем черные, а у транспаранта — Матао в рубашке с короткими рукавами; вот к нему подошел, покачивая широкими плечами, Сугино в солдатском кителе и показал рукой в сторону тутовых деревьев над долиной.
Вдруг Мацуко дернула Сумико за рукав. Ириэ выхватил у нее бинокль и сел рядом с парнем в комбинезоне, державшим флаг. Громкоговорители замолкли. Полицейские надели шлемы и подняли дубинки. Полицейские офицеры тоже сменили фуражки на шлемы, в руках у них появились револьверы. Со стороны Обезьяньего леса донесся протяжный вой — дули в раковины: объявлялась боевая тревога для всех защитников линии. Все сидящие взяли друг друга под руки. Флаги, знамена и транспаранты наклонились вперед, образовав частокол. Со стороны врага раздалась отрывистая команда, две шеренги полицейских сделали несколько шагов вперед и остановились. Затем по команде изготовились: выдвинули вперед левую ногу и закинули назад правую руку. Очевидно, для броска слезоточивых бомб.
— Чем сидеть так, двинулись бы вперед и разметали бы полицию, — сказал кто–то на линии.
Ему ответили:
— Вот этого они и ждут. Как только мы полезем первыми, на помощь полицейским сейчас же придут солдаты и начнут.
— Позавчера они тоже так! Изготовились, будто бомбы бросать. Пугали…
Шеренги полицейских сделали еще два шага вперед. К ним подъехал «джип» с двумя полицейскими офицерами.