Комао вынес из дома несколько пачек листовок и передал их велосипедисту, одну пачку вручил Мацуко.
Узнав о том, что Мацуко и Сумико идут в поселок Кумой, Цумото рассердился. Неужели Ириэ не знает, что в этом поселке неважная обстановка? Туда уже ездили ребята расклеивать бюллетени и нарвались на фашистских молодчиков, еле ноги унесли, а в Комао попали из рогатки, хорошо, что поехали на велосипедах. Во всяком случае, девчат посылать туда нельзя.
— Мы сами выбрали этот поселок, потому что близко. — Мацуко скользнула взглядом по щупленькой фигуре Комао. — А если всего бояться, то надо сидеть дома.
Цумото усмехнулся.
— Все жители этого поселка носят одну и ту же фамилию и считают себя потомками какого–то божества…
— Кажется, Исотакеруноками, — сказал Комао, — в честь этого бога есть храм на острове Садо. Насчет бога ничего не знаю, а его потомки… порядочные скоты.
Он осторожно провел рукой под распухшим глазом.
— Умеете быстро бегать? — спросил Цумото. — Вам это может больше пригодиться, чем каратэ.
Мацуко дернула плечом и пробормотала что–то. Цумото вдруг сердито нахмурился.
— Я не шучу. Из этого поселка многие парни пошли в охранный корпус, а жителей приструнили эти сволочи из шайки громил. Они с вами не будут цацкаться. Ты слишком легко на все смотришь. Думаешь, возникла линия Мира, и все в порядке? А ты знаешь, что вчера ночью громилы напали на дом матери Ясудзи. Они узнали, что там собрался комитет борьбы. И среди этих громил были парни из Старого поселка. Кое у кого из дружинников уже начались колебания. Стали поговаривать, что дело затягивается, все равно, мол, правительство не одолеешь… и старики пугают все время.
— Если нападут, удирайте, — сказал Комао. — А лучше направились бы в какую–нибудь другую деревню…
Мацуко молча повернулась и пошла к калитке. Сумико тихо спросила у Цумото:
— Это правда, что арестовали наших у соевого завода?
— Напали фашисты, но наши отбились и удрали. — Цумото коснулся пальцем плеча Сумико. — Смотри, будь осторожна. В случае чего не стесняйся, беги. Поняла?
Сумико, сморщив нос, улыбнулась.
— Пойду налегке, без пальто. А в шароварах я быстро бегаю.
Поселок находился на западном склоне Двугорбой горы, недалеко от линии железной дороги. За поселком виднелись квадратики и треугольники участков, поднимавшихся уступами вверх по склону. Вдоль железнодорожной насыпи между соснами выстроились рекламные щиты. На самом большом из них были нарисованы черепахи, пьющие сакэ из чашек. Надпись гласила: «Таблетки «Нестон» укрепляют печень и устраняют все неприятные последствия пьянства. Пьяницам обеспечено долголетие!»
— Черепахи здорово нарисованы, — похвалила Сумико.
— Хорошо было бы здесь поставить наши большие плакаты, — оказала Мацуко. — Надо сказать Цумото.
Они пошли по узкой проселочной дороге, окаймленной липами. На той стороне оврага за сосновым бором виднелись красные деревянные ворота, обмотанные соломенными веревками.
— Там, наверно, часовня этого самого бога… родоначальника поселка, — сказала Мацуко.
У входа в поселок они прочитали на дощечке, прибитой к столбу:
Предупреждение: Красных просим не входить. Наши дела уладим мы сами, не суйтесь. Если придете, вышвырнем.
Содружество чистого сердца
Они молча переглянулись. Мацуко стряхнула пыль с шаровар и подтянула ящик, висевший за спиной. Сумико оправила халат, заправленный в шаровары, и проверила соломенные тесемки на лаптях.
Они прошли по улице до пригорка, где стоял домик с бочонками, сушившимися на камышовой крыше, и глинобитный амбар. Поставив ящик под персиковым деревом, сели на траву. Мацуко заиграла на губной гармошке, а Сумико стала выкрикивать:
— Начина–е–ем представле-е-ни-е бумажного театра! Покажем пьесу детям! И взрослых тоже просим пожаловать! На–чина–аем!
Сейчас же стали сбегаться дети. Вслед за ними подошли женщины с детьми на закорках.
Они обступили полукругом ящик, на котором Сумико поставила раму с первой картинкой.
Как только Мацуко перестала играть на губной гармошке, Сумико заговорила медленно, нараспев:
— Вот это Букити, молодой веселый человек. Его выгнали с завода, и он ищет работу, идет по дороге. Весна пришла, уже отцвели вишни, теперь цветут персиковые деревья, как у вас в деревне.
Мацуко, сидя за спиной Сумико, засвистела и защелкала языком.
— Щебечут птички в бамбуковой чаше. Букити тоже запел: «Со–ора доккой, доккой на! Со–ора доккой, доккой на!» А небо–то какое чистое! Японское небо…