Матао и еще двое рыбаков подняли распростертого на земле полицейского и потащили в сторону кустов.
— Ногу… ой, ногу… — стонал полицейский.
Мацуко, сидя на земле, поправляла волосы.
— Удобно, что у них портупеи, — шепнула она, с трудом переводя дыхание. — Можно притянуть к себе и ударить коленом или ножным зацепом…
Сумико вытирала рукой кровь с лица. Мацуко послюнила утиральник и приложила к щеке Сумико.
— Это железками на подошве. Надо прикрывать лицо.
Ириэ прошел мимо них и, дойдя до конца ряда, повернул обратно.
— Потерь нет, — доложил Икетани. — Стреляли в воздух.
Но в первых двух рядах были пострадавшие от дубинок. Их увели санитарки, студентки медицинских курсов, держа под руки. С ними вместе ушла, прихрамывая, Тамико. Мацуко проводила ее взглядом.
— Да, это тебе не спевка…
Матао протянул Сумико полицейский шлем:
— Надевай эту штуку во время атаки. У меня есть запасной.
Сумико вытерла соломой шлем снаружи и изнутри. Дождь прекратился. Икетани и парень в комбинезоне чинили поломанные транспаранты. Затишье продолжалось не больше часа. Снова зажегся прожектор, и началась атака — на этот раз на левом фланге. Опять раздались выстрелы. Двинулись полицейские грузовики.
Прожектор осветил флаги и транспаранты, быстро передвигавшиеся в задних рядах. Захлопали выстрелы. Икетани вскочил.
— Отходят! — крикнул кто-то.
Прожектор скользнул по центральному участку и правому флангу и погас. Наступила полная темнота. Вскоре в задних рядах зажгли факелы. Оттуда шли двое, пробираюсь между сидящими.
— Эй, кто там в третьем ряду? — пробасил шедший впереди широкоплечий, в каскетке. — «Слива»?
Ириэ осветил подошедших фонариком. Сугино зажмурился и поднес забинтованную руку к лицу, а стоявший сзади парень погрозил полицейской дубинкой.
— «Кипарис», — ответил Ириэ. — Ты что, ранен?
Сугино присел на корточки:
— Слегка царапнули.
— Где? На линии? — Икетани неодобрительно покачал головой. — Тебе нельзя лезть вперед.
— Это не здесь. Вчера ночью мы с Комао пробирались около леса за горой Югэ. Вдруг на дорогу выскочили какие–то… морды у них были повязаны шарфами. И сразу же набросились на нас, мы стали отбиваться, но их было больше… Меня схватили и потащили к машине, но Комао успел поднять шум, подбежали наши дозорные и выручили. Чуть–чуть не утащили…
— Это, наверно, молодчики из «Содружества чистого сердца», — заметил Ириэ.
— Я сперва тоже так думал, но Комао уверяет, что узнал среди нападавших шофера с базы, японца.
— Нисей? — спросил Ириэ.
— Нет. Комао знает его, видел на собрании клуба «Четыре Эйч». Этот шофер — бывший жандармский фельдфебель, во время воины служил в муроранском лагере и зверски обращался с пленными американцами и англичанами, но отделался только годом тюрьмы и недавно устроился в гараже строительного отдела базы. Ему, наверно, помогли друзья, работающие на базе. Цумото говорит, что вполне возможно, что японцы, работающие на базе, сформировали шайку для всяких темных дел.
Икетани усмехнулся.
— Нисеи и другие японцы на базе больше всего боятся, как бы не ликвидировали базу. Останутся без работы.
Опасайтесь провокации, будьте настороже. — Сугино поправил повязку на руке. — Значит, «Сливы» здесь нет?
— «Сливу» еще днем отправили к Цумото прикрывать Восточный поселок, — произнес Матао. — Хэйскэ разве не докладывал тебе? Твой начальник штаба, видно, совсем замотался.
— Хэйскэ сказал мне, что к Цумото послал «Фиалку».
— «Фиалка» — это кто? Из трамвайного парка? — спросил Икетани.
— Грузчики с речной пристани, — ответил Сугино.
— А как на левом фланге? — поинтересовался Ириэ.
— Дошли до седьмого ряда, — Сугино покрутил головой. — Там неладно получилось. Противник осветил прожектором и увидел, что там много женщин, и сразу же ударил. Там раньше сидели «Персик» и два резервных отряда, мы сменили их, потому что всем надо было ехать в город на работу, а прислать замену не успели… — Сугино сдвинул каскетку и почесал голову. — Я думал передвинуть отсюда «Сливу».
— Давай я пойду, — предложил Матао. — Я говорил, что баб нельзя держать впереди. Пусть сидят сзади.