Сумико провела рукой по бедру и поморщилась.
— Я покажу Накая–сан, — сказала она.
Таками вошел в крайнюю палатку и, выглянув оттуда, позвал Сумико. Она вошла в палатку. На матрацах, застланных белой клеенкой, лежали раненые. Одному из них — с забинтованным лицом — Накая впрыскивала что–то в руку; он стонал сквозь зубы. В углу у маленького стеклянного шкафа лежал еще один, накрытый с головой простыней. Около него сидели Хэйскэ и Инэко. Хэйскэ, опустив голову, тихо плакал, вытирая глаза кулаком, а Инэко, закусив рукав халата, неподвижно смотрела вниз. Она не сводила глаз с длинной пряди, выбившейся из–под простыни.
В палатку внесли на носилках еще одного раненого. Таками наклонился к Сумико и шепнул:
— Накая–сан сейчас осмотрит вас.
Один из раненых скрипнул зубами и заохал. Инэко сидела, опустив одно плечо, совсем не двигаясь и уставившись в одну точку, только иногда судорожно покусывая рукав. Хэйскэ продолжал плакать. Сумико сложила ладони у груди и застыла в поклоне.
— Что у вас? — спросила усталым голосом Накая и погладила голову Сумико.
— У меня ничего…
Она закрыла лицо руками и заплакала. Таками помог ей подняться, и они вышли из палатки.
— Ясаку убили из револьвера, — сказал Таками. — Привезли сюда уже мертвым.
Он отодвинул красную тележку от палатки и закурил сигарету. Пальцы у него дрожали.
— И еще двух женщин убили… дубинками. А Цумото ранили в шею.
Из–за деревьев донесся хриплый голос громкоговорителя:
— Все, кто получил медицинскую помощь и в состоянии вернуться на линию, идите! Будем бороться до победы! Подкрепления беспрерывно прибывают…
Сумико встала.
— Отдохните еще немножко, — Таками вынул платок из кармана и стал счищать грязь с шаровар Сумико. — Малышей на сегодня сдал старушкам. Меня скоро сменят здесь, и я тоже… пойду туда…
— На передовую?
Она посмотрела на него, подняв брови. Он опустил глаза.
— Вам кажется странным… Я много думал перед тем, как сделать выбор. Я понял, что жители Хиросимы и Нагасаки умирают до сих пор не потому, что на них печать пикадона, а потому, что их толком не лечат, потому, что многим не на что жить. Правительство не дает достаточно средств на лечение пострадавших от бомбы и на изучение мер борьбы против последствий радиации. Деньги идут на другое… на то, чтобы опять была война и пикадоны. Хиросимцы и нагасакцы умирают не столько от атомной горячки, сколько от военной горячки. А эту военную горячку раздувают аме, которые строят «Инолы» во всех частях света. Я буду сидеть на линии Мира во имя того, чтобы люди больше не умирали от пикадонов…
— Таками–сан — хороший человек, — сказала Сумико и поклонилась.
Затем она поклонилась в сторону крайней палатки и пошла по дороге, слегка волоча ногу. Навстречу ей двигалась группа дружинников, держа в руках поломанные транспаранты и изодранные рогожные знамена. Она прошла мимо шалаша Ясаку. На ящиках перед шалашом лежали кипы газет и книжек, связанные веревками, их так и не успели распаковать.
У поворота дороги она присела у сосны поправить тесемки на лаптях. Из ложбинки поднимался отряд с красными нарукавными повязками. Они тоже несли поломанные транспаранты. Впереди шла Марико в кожаной курточке и синих штанах. За ней, прихрамывая, шел мужчина с фотоаппаратом на плече. Марико подбежала к Сумико и крепко обняла ее.
— Ранили в голову? Пулей?
— Не пулей… не знаю чем.
Марико сняла роговые очки, и, прижав платок к глазам, произнесла дрожащим голосом:
— Икетани тяжело ранили. Вряд ли выживет. Стреляли с «джипов» какие–то в штатском, неизвестно кто.
— Наверно, кто–нибудь с базы.
— Вряд ли. Командование базы сейчас не заинтересовано в раздувании дела. Может быть, это переодетые полицейские… но это тоже странно. Полиция знает, что после таких выстрелов сопротивление может только усилиться, потому что привлечет сочувствие всей страны. — Марико обернулась и кивнула в сторону девушки в свитере и штанах. — Вот эту репортершу газеты тоже чуть–чуть не убили. Она скоро выступит с разоблачением деятельности одной организации международных провокаторов. Она теперь будет заниматься здесь расследованием, кто стрелял с «джипов»…
Мужчина с фотоаппаратом окликнул Марико и постучал пальцем по своим ручным часам. Марико вытерла слезы и надела очки.
— Нас вызвали позавчера ночью из города, — сказала она. — Все время сидели на левом фланге. Сейчас идем отдыхать, потом вернемся.
— Цумото–сан тоже ранили…
— Его отряд дрался около Куротани. И Сугино тоже ранили… на него вчера вечером около школы напали фашисты и ранили ножом в руку.