Роберто оглядел Карлотту с головы до ног.
– Да, Карлотта, ты выросла, – согласился он.
Он говорил глубоким мелодичным голосом, и бабочки в животе у Розанны снова забили крыльями.
– А как там Лука и… эм…
– Розанна? – подсказал папа.
– Конечно, Розанна! Когда я видел ее в последний раз, ей было всего несколько месяцев.
– У них все хорошо и… – Марко осекся, глянув за спину Роберто и увидев две фигуры, бредущие по мощеной улице. – Тихо всем: идут Мария и Массимо!
Все сразу умолкли, и через несколько секунд дверь открылась. Мария и Массимо замерли на пороге, удивленно оглядывая море знакомых лиц.
– Мама! Папа! – Роберто вышел вперед и обнял родителей. – С годовщиной!
– Роберто! – Мария прижала к себе сына, и ее глаза наполнились слезами. – Поверить не могу! Не могу поверить… – твердила она снова и снова.
– Еще просекко всем! – объявил Марко, улыбаясь во весь рот: его задумка оказалась успешной.
Розанна помогала Луке и Карлотте раздавать игристое вино, пока у каждого гостя не оказалось по бокалу.
– Немного тишины, пожалуйста! – захлопал в ладоши Марко. – Роберто хочет сказать!
Роберто залез на стул и улыбнулся гостям.
– Сегодня особенный день: мои любимые мама и папа празднуют тридцатую годовщину свадьбы. Как вам известно, они прожили здесь, в Пьедигротте, всю свою жизнь, открыли прекрасную булочную и нажили множество отличных друзей. Они известны как своей добротой, так и чудесным хлебом. Любой человек с проблемой знает: он всегда найдет сочувствие и здравый совет за прилавком «Массимос». Мои родители были самыми любящими, о которых я только мог мечтать… – Роберто с нежностью взглянул на маму, которая смахнула очередную слезу. – Они пожертвовали многим и отправили меня в лучшее музыкальное училище в Милане, чтобы я мог стать оперным певцом. И моя мечта сбывается. Надеюсь, уже скоро я буду петь в Ла Скала. И все – благодаря им. Давайте поднимем бокалы за их счастье и здоровье! – Роберто поднял бокал. – За маму и папу – Марию и Массимо!
– За Марию и Массимо! – хором повторили гости.
Роберто спустился со стула и бросился в объятия матери.
– Розанна, пошли! Надо помочь папе подать еду, – сказала Антония и увлекла сестру на кухню.
Потом Розанна наблюдала, как Роберто разговаривает с Карлоттой, а когда Марко включил принесенный из квартиры граммофон, рука Роберто естественно легла на тонкую талию Карлотты, пока они танцевали.
– Красивая получилась пара! – прошептал Лука, словно услышав мысли Розанны. – Похоже, Джулио не слишком рад, да?
Розанна проследила за взглядом брата и увидела, что Джулио по-прежнему сидит в углу, хмуро наблюдая, как его девушка радостно смеется в объятиях Роберто.
– Верно, – согласилась она.
– Хочешь потанцевать, piccolina? – предложил Лука.
Розанна покачала головой:
– Нет, спасибо. Я не умею.
– Конечно, умеешь! – Лука потащил ее в толпу танцующих гостей.
– Роберто, спой для меня, пожалуйста! – попросила Мария сына, когда запись остановилась.
– Да, спой нам, спой нам! – вторили ей гости.
Роберто почесал бровь и пожал плечами.
– Очень постараюсь, но без аккомпанемента будет непросто. Я спою «Пусть никто не спит[4].
Воцарилось молчание, и он начал петь.
Розанна стояла как зачарованная и слушала магический голос Роберто. Когда он приблизился к кульминации и раскинул руки, ей показалось, он тянется к ней. И в этот момент она поняла, что влюбилась.
Загремели аплодисменты, но Розанна не могла хлопать. Она искала платок, чтобы вытереть слезы, невольно проступившие на глазах.
– Бис! Еще! – закричали все.
Роберто пожал плечами и улыбнулся.
– Простите, дамы и господа, но я вынужден беречь голос.
По залу пролетело недовольное бормотание, когда он вернулся к Карлотте.
– Тогда пусть Розанна споет «Аве Мария», – сказал Лука. – Давай, piccolina!
Розанна упорно замотала головой и словно приросла к месту – на ее лице отразился ужас.
– Да! – захлопала в ладоши Мария. – У Розанны чудесный голос, и я с удовольствием послушаю, как она поет мою любимую молитву.
– Нет, пожалуйста! Я… – Но Лука уже подхватил ее и поставил на стул.
– Спой, как поешь для меня, – мягко прошептал он.
Розанна глянула на море снисходительных улыбок, сделала глубокий вдох и открыла рот. Сначала она пела тихо, почти шепотом, но постепенно начала забывать о волнении и растворяться в музыке, и ее голос зазвучал сильнее.