– Сок не достанешь? – просит она и, пока я по пояс засовываюсь в холодильник, добавляет: – Так ты расскажешь мне, как было дело в субботу вечером?
Я выпрямляюсь и наливаю два стакана апельсинового сока:
– Ну, я, можно сказать, сидел на заборе.
Возвращаясь из Гран-Марэ, мы почти всю дорогу молчали. Домой добрались уже в воскресенье утром, и я тут же вырубился, вернувшись в сознание только для того, чтобы посмотреть один из фильмов про Матрицу по кабельному, и тут же вырубился обратно и проспал всю ночь. Лучшего плана уклонения и не придумать.
– Ну, – бодренько щебечет мама, – слезай с забора, и вперед, ты через полчаса должен быть в школе.
Сажусь за стол и ставлю сок. Старательно разглядываю яичницу, она в ответ таращится на меня желтками. Протыкаю их вилкой. Что я должен сказать? Как мне растолковать ей то, чего я сам в толк не возьму? Это был Аннин смех. Звонкий, как колокольчик, безошибочно узнаваемый, льющийся из черной глотки фермера. Но это невозможно. Анна ушла. Только вот я не могу ее отпустить. Поэтому мое сознание начинает нести отсебятину. Вот что говорит мне дневной свет. Именно это скажет мне любой вменяемый человек.
– Облажался я, – сообщаю я тарелке. – Реакция подвела.
– Но ты же его достал?
– Не раньше, чем он вытолкнул Томаса в окно и едва не сделал из Кармель шашлык. – Аппетит внезапно пропадает. Даже ирговый джем не соблазняет. – Не нужно им больше со мной ездить. Вообще не надо было их пускать.
Мама вздыхает:
– Вопрос «не пускать» как бы и не стоял, Кас. Мне не кажется, что ты сумел бы их остановить. – В голосе ее гора нежности и ни капли объективности. Она переживает за них. Разумеется, переживает. Но еще она страшно рада, что я больше не один.
– Их захватила новизна, – говорю я. Откуда ни возьмись на поверхность поднимается гнев, стискиваю зубы, чтоб не выпустить его. – Но это реально, и это может их убить, и когда до них дойдет, как думаешь, что случится?
Мамино лицо спокойно, лишь слегка нахмуренные брови выдают эмоции. Она подцепляет вилкой кусок яичницы и молча жует. Затем говорит:
– По-моему, ты их недооцениваешь.
Может, и так. Но я не стал бы их винить, пустись они наутек после того, что случилось в субботу. Я не стал бы их винить, убеги они после убийства Майка, Уилла и Чейза. Иногда я жалею, что они этого не сделали.
– Мне в школу пора, – говорю я и отодвигаю стул от стола, оставляя еду нетронутой.
Атам очищен и готов покинуть соль, но я прохожу мимо него. Кажется, впервые в жизни я его не хочу.
Свернув за угол к своему шкафчику, я первым делом вижу зевающего Томаса. Он подпирает мой шкафчик, под мышкой у него книги, а серая футболка едва не расползается от ветхости. Волосы торчат в самых противоположных направлениях. Это вызывает у меня улыбку. Столько мощи заключено в теле, которое, судя по виду, самозародилось в корзине с грязным бельем. Он видит, что я подхожу, и машет, а лицо расплывается в широкой открытой улыбке. Затем он снова зевает.
– Извини, – говорит он. – Никак не приду в себя после субботы.
– Эпичная была вечеринка, да, Томас? – змеится за спиной чей-то язвительный голос.
Оборачиваюсь и вижу группу людей, в большинстве своем незнакомых. Реплику, кажется, отпустила Кристи Как-ее-там или кто другой, без разницы, вот только улыбка Томаса исчезла и на ряды шкафчиков он поглядывает так, словно мечтает с ними слиться.
Бросаю на Кристи небрежный взгляд:
– Поговори еще в таком духе, и я сделаю так, что тебя убьют.
Она моргает, пытаясь решить, шучу я или всерьез. Ухмыляюсь. Эти слухи просто смешны. Тусовка молча проходит дальше.
– Забудь о них. На твоем месте они бы обоссались.
– И то правда, – отзывается он и выпрямляется. – Слушай, мне неловко за субботу. Каким идиотом надо быть, чтобы так высовываться в дверь! Спасибо, что спас мою шкуру.
На мгновение в горле возникает комок, у него вкус благодарности и удивления. Затем я его проглатываю.
– Не благодари меня. Вспомни, кто изначально тебя туда завел. Делов-то было.
– Да уж, – пожимает он плечами.
У нас с Томасом в этом семестре первый урок общий – физика. С его помощью я вытягиваю на пять с минусом. Вся эта ересь про точку опоры и массу на ускорение для меня китайская грамота, но Томас впитывает ее как губка. Видимо, это тоже колдовское: он имеет четкое понимание сил и как они работают. По пути в класс мы проходим мимо Кейт Хект, которая держится подчеркнуто отстраненно. Интересно, она тоже теперь начнет про меня сплетничать? Наверное, я ее даже пойму.
Кармель я до нашего общего пятого урока в классе самоподготовки вижу только краем глаза. Несмотря на роль третьей ноги в нашем странном трио охотников за привидениями, ее статус школьной королевы ничуть не пострадал. Общественное расписание у нее такое же насыщенное, как и прежде. Она заседает и в студенческом совете, и еще в куче каких-то скучных комитетов по сбору денег. Занятно наблюдать, как она совмещает оба мира. Как легко вписывается что в один, что в другой.