— Смотрите в оба. Это сено загажено птичьим дерьмом.
— Мило, — ворчит она.
Стоило нам всем взобраться наверх, как мы оглянулись вокруг, но ничего подозрительного не заметили. Чердак представлял собой огромное, просторное помещение, засоренное сеном и птичьим пометом. Здесь, должно быть, пользовались полиспастом[7] для перетаскивания сена, подвешенного к потолку, а также толстыми веревками, закрепленными над стропилами.
— Знаете, что я ненавижу в фонариках? — спрашивает Томас, пока его луч исследует комнату, где внезапно натыкается на головы птиц с хлопающими крыльями и доски, покрытые паутиной. — Они всегда вынуждают рисовать в голове картинки, которых мы не видим. То, что по-прежнему не доступно в темноте нашим глазам.
— Истинная правда, — соглашается Кармел. — Это худший кадр в фильме ужасов. Когда фонарик в результате натыкается на то, чего так долго ищешь, внезапно тебя озаряет, что лучше бы не знать, что именно там находится.
Им обоим нужно заткнуться. Сейчас не время паниковать. Я немного отстраняюсь, чтобы положить конец их разговору и заодно проверить на прочность пол. Томас двигается немного в другом направлении, оставаясь ближе к стене. Фонариком я освещаю тюки сена, обращая особое внимание на места, в которых может кто-то прятаться. Я ничего такого не заметил, кроме как насколько большими они кажутся с коричневыми и белыми точками по всей длине. Внезапно позади меня раздается длинный скрипучий звук, и, когда я поворачиваюсь, порыв ветра бьет меня по лицу. Томас нашел одну из дверей, скрытых под сеном, и открыл ее.
Ощущение, что за нами наблюдают, исчезло. Теперь мы всего лишь трое детей, забредших в заброшенный амбар, поэтому, продолжая делать вид, что мы попали в беду, никому из нас уж точно не пойдет на пользу. Может, не стоило начинать именно с этого места, и возникшее чувство, как только я прошел через дверь, было случайностью?
— Мне кажется, что твоя руна не слишком хорошо справляется со своей работой, — говорю я.
Томас пожимает плечами. Его рука рассеяно опускается в карман, где рунический камень тяготит его ткань.
— В нем никогда нельзя быть уверенным на сто процентов. Я не очень часто имел дело с рунами и до этого момента лично не вырезал ни одного такого, — он наклоняется и смотрит через только что найденную дверь в ночь. Становится холоднее; его дыхание превращается в туманное облачко. — Может, это вообще не имеет значения. Я имею в виду, если это то самое место, сколько людей тогда на самом деле в опасности? Кто появляется здесь? Призраку, или кто бы он ни был, вероятно, надоело все это, и он ушел подстраивать случайную смерть где-то в другом месте.
Случайная смерть. Эти слова колупают мой мозг.
Я идиот.
Веревка соскальзывает из стропила. Я поворачиваюсь закричать во все горло об этом Томасу, но слова вылетают слишком медленно. Все, что мне удается выкрикнуть, только его имя, поэтому я бросаюсь и бегу к нему, потому что вижу, как падет веревка, а призрак, привязанный к ней одним концом, на полсекунды материализуется прежде, чем успевает пихнуть через дверь Томаса, который затем летит головой вниз с сорокафутовой высоты на холодную, твердую землю.
Я ныряю следом за ним. В карман набиваются прутья сена, замедляя мое движение, но я ни о чем другом не думаю, кроме Томаса, и, когда я перепрыгиваю через подсенную дверь, мне удается зацепиться за его ногу. Моим костяшкам пальцев требуется каждая унция силы, чтобы удержать его, когда он ударяется о сторону амбара. В следующий момент Кармел находится рядом, также наполовину свешиваясь из двери.
— Томас! — кричит она. — Кас, вытащи его!
Удерживая за ногу, мы тащим его назад внутрь, сначала за пальцы ног, а затем за колени. Томас все это время держит себя в руках, не издавая ни звука. Нам почти удалось вытащить его, когда я слышу крик Кармел. Мне не нужно оборачиваться, потому что знаю, это дело рук призрака. Я чувствую ледяное давление по своей спине, и вдруг в воздухе появляется эдакий запах, когда вы оказываетесь в мясохранилище.
Поворачиваясь, я вижу его перед собой: молодого парня в выцветшем комбинезоне и хлопчатобумажной рубашке с короткими рукавами. Он выглядит толстым, с набитым брюхом и бледными руками, словно раздутые сосиски. Что-то не так с его формой головы.
Я вытаскиваю нож. Он поблескивает из моего заднего кармана, готовый погрузиться прямо в живот, когда она начинает смеяться.
Она смеется. Я так хорошо знаю этот смех, хотя и слышал его всего-то пару раз. Эта жирная колхозница глумиться над нами с разинутым ртом. Атаме практически выпадает из моих рук. Затем смех резко прерывается, призрак отступает назад и рычит, издавая такой звук, словно англичане в прошлом воспроизводили портативный мегафон. Около пятидесяти голубей вспархивают в воздух со своих насестов и камнем падают на нас.
7
Полиспаст (означает — натягиваемый многими верёвками или канатами), грузоподъёмное устройство, состоящее из собранных в подвижную и неподвижную обоймы, последовательно огибаемых или, и предназначенное для выигрыша в силе (силовой полиспаст) или в скорости (скоростной полиспаст).