— Я рада, что вы между собой все прояснили, — сообщает Джестин, глядя через стол на Томаса и Кармел. — Вы очень милая пара.
Кармел улыбается и поправляет волосы, стягивая их в конский хвост.
— Нет, — отвечает она, слегка толкая Томаса плечом, — он слишком хорошенький для меня.
Томас улыбается, хватает ее за руку и целует. Так как они только что вернулись вместе, я хочу вытащить КПК и заняться им.
Джестин усмехается и делает глубокий вдох.
— Почему бы нам не остаться на ночь здесь, а уже утром выехать? Наверху сдаются номера, к тому же завтра нас ожидает долгое путешествие, — она поднимает брови на Кармел и Томаса. — Как вы хотите распорядиться комнатами? Одну снять для вас, а вторую — для нас? Либо же одну для мальчишек, а вторую для девушек?
— Одну для мальчишек, — быстро отвечаю я.
— Хорошо. Вернусь через минуту, — Джестин поднимается, чтобы распорядиться насчет наших комнат, покидая меня и моих друзей с широко открытыми ртами.
— Откуда это? — спрашивает Кармел.
— Откуда это что?
Косить под дебила, как обычно, меня ни к чему не приводит.
— Что-то не так? — она головой указывает на Джестин. — Нет, — тут же отвечает на свой вопрос.
Но продолжает смотреть на Джестин, прикидывая в уме, насколько привлекательной она выглядит.
— Нет, конечно, все в порядке, — отвечаю я.
— Нет, конечно, все в порядке, — эхом вторит голос Томаса. — Хотя, — проговаривает тот, суживая глаза, — у Каса слабость к девушкам, которые в состоянии надрать ему задницу.
Я улыбаюсь и бросаю на него испепеляющий взгляд.
— Джестин не надрала мне задницу. И, кроме того, будто Кармел не может такое и с тобой сделать?
Мы все вместе смеемся и уже в приподнятом настроении продолжаем уплетать еду. Когда Джестин возвращается, я избегаю смотреть на нее, чтобы дать понять, почему.
В темноте мои глаза расширились. В комнате нет никакого источника света, за исключением мягкой холодной синевы, шлейфом тянувшейся из окна. Возле меня храпит Томас, но не так громко, как кажется. Не он разбудил меня и даже не кошмар. У меня нет ни адреналина, стремительно бегущего по венам, ни судорог в спине и ногах. Шепот. Я помню его, но не могу понять, приснился ли он или звучал наяву. Мой взгляд устремляется к окну, через которое видно озеро. Но не оно тому причина. Конечно же, нет. Оно же не собирается выйти из берегов и прийти по нас, независимо от того, сколько всего оно поглотило собой и утащило на дно.
Наверное, просто нервы разыгрались, но, даже так считая, я свешиваю ноги с кровати и надеваю джинсы, а затем плавным движением вытаскиваю атаме из-под подушки. Следовать своей интуиции — это кредо, которое я почитаю, и сейчас она подсказывает мне, что не зря я так внезапно проснулся среди ночи. Теперь мой сон как рукой сняло, гребаной окостенелой рукой. Я даже не вздрагиваю, когда начинаю ощущать сухой холодный пол босыми ногами.
Когда я распахиваю дверь нашей комнаты, в коридоре царит молчание. Такого никогда раньше не было; здесь всегда слышатся звуки, как кто-то откуда-то приходит, как у самого основания трещит по швам здание и как гудит где-то работающий холодильник. Но сейчас здесь все совсем наоборот, и возникает такое чувство, словно дом накинули невидимым плащом.
Здесь недостаточно освещения. Не имеет значения, насколько широко я распахиваю глаза, все равно не могу охватить все взглядом и только смутно припоминаю расположение залы, откуда мы последовали после ужина в наши комнаты. Мы дважды сворачивали влево. Кармел с Джестин вернулись чуть назад; дверь их номера находилась за углом. Я шевелю атаме в ладони, ощущая, как дерево касается кожи.