— Так ты специально так сделала? — спрашиваю я Джестин.
— Я подумала, что это было бы хорошей практикой, — отвечает она. — И, признаюсь, мне было любопытно. Я изучала, как используется атаме, но на практике никогда не видела.
— Ну, в следующий раз, когда тебе станет любопытно, поделись об этом со своим партнером по двухъярусной кровати, — рявкает Кармел.
Томас целует ее в лоб и сжимает крепче пальцы.
Я пристально вглядываюсь в труп. Интересно, кем она была при жизни. Если бы она была призраком, мне все равно следовало ее прикончить? Джестин непринужденно сидит на полу, облокотившись о кровать. Я хотел задушить ее и кричать до тех пор, пока бы она не осознала, что таким образом обрекает людей на опасность. Вместо этого я свободно протягиваю руку к атаме. Когда мои пальцы сжимаются на рукоятке, то начинают дрожать, а в животе что-то подпрыгивает, когда я решаю рвануть его на себя и вытащить из грудной клетки.
Нож выскальзывает, покрытый слабым оттенком пурпурной крови. Как только я очищаю кончик лезвие, рана расширяется, а кожа по краям съеживается, проявляясь через искусственную ткань ночной рубашки. Кожа разъедается до кости, становясь почти черной, а затем превращается в пепел; меньше чем за пять секунд ее мускулы, сухожилия и волосы полностью исчезают.
— Никогда больше не смей подвергать моих друзей опасности, — заявляю я.
Джестин сцепляется со мной взглядом, дерзким, как и всегда. Спустя несколько секунд она кивает и извиняется перед Кармел. Но в течение тех нескольких секунд я догадываюсь, о чем она думает. Что я был лицемером, когда предупредил ее.
Глава 21
Мы перетащили багаж девушек в наш номер, но после случившегося все равно никто не мог уснуть. Томас с Кармел сидят на его кровати, почти не разговаривая, а просто прижимаясь друг к другу. Джестин заваливается на мою постель, поэтому последние часы до рассвета я провожу за наблюдением из окна озера, покрытого черными пятнами, удобно устроившись в кресле.
— Тот бросок был великолепным, — в какой-то момент сообщает мне Джестин, возможно, пытаясь таким образом помириться, и я издаю непонятный звук, потому что не готов пока еще разговаривать с ней.
Она могла бы провалиться в сон, но, вероятно, ощущает вину, наблюдая, как трясется Кармел. С первыми лучами света мы начинаем собираться в путь.
— Наши номера уже оплачены, — сообщает Джестин, пакуя свою пижаму. — Мы оставим ключи на баре и уйдем.
— Ты уверена, что мы доберемся до Ордена сегодня ночью? — спрашивает Кармел, всматриваясь в протяжность тумана и деревьев.
Впереди нас ожидает сплошной мрак, хоть глаз выколи, и возникает такое чувство, словно у него нет ни конца, ни края.
— Таков план, — отвечает Джестин, и мы взваливаем на плечи рюкзаки.
Как можно тише мы спускаемся по лестнице, но, думаю, в этом нет необходимости, учитывая тот шум, который мы устроили в три утра. Я ожидал, что везде включат свет и вбежит с бейсбольной битой в руках хозяин гостиницы, который затем заколотит дверь. Если не учитывать тот факт, что в этой стране не играют в бейсбол. Поэтому, возможно, вместо этого он мог держать в руках биту для крикета или просто большую палку, в общем, не знаю.
На последних ступеньках я поворачиваюсь и протягиваю руку с обоими комплектами ключей. Я просто положу их рядом с кассовым аппаратом.
— Надеюсь, прошлой ночью вы ничего не сломали.
Вопрос звучит так неожиданно, что Томас сползает с последних ступенек, а Кармел с Джестин пытаются его удержать. Голос принадлежит владелице, толстой, темноволосой с проседью женщине, одетой в рубашку из шамбре[52].
Она стоит за стойкой, наблюдая за нами, пока протирает стаканы белым полотенцем.
Я подхожу к стойке и протягиваю ключи.
— Нет, — отвечаю я. — Ничего не сломано. Извиняюсь, если разбудили вас. Нашему другу приснился кошмар, и каждый принял это близко к сердцу.
— Близко к сердцу, — повторяет она, поднимая брови.
Когда она принимает ключи, то практически вырывает их из моих рук. У нее низкий грубый голос, когда ворчит; на ногах надеты толстые аляповатые башмаки, а из-за торчащей из уголка рта зубочистки становится весьма трудно ее понять.
— За такое я должна заставить вас провести здесь еще одну ночь, — проговаривает она. — С этого момента с вас причитается дополнительная компенсация.
— Дополнительная компенсация? — переспрашиваю я.
— Каждая гостиница в Шотландии желает, чтобы в ней обитал призрак, — продолжает она, ставя один стакан и принимаясь за следующий. — Это же история, которую так любят слушать туристы. Услышать несколько блуждающих шагов ночью в пустынном коридоре, — она равняется со мной взглядом. — Думаю, теперь мне самой придется изображать призрака.