Человек, который стоит ближе всего ко мне, протягивает руку и улыбается. Я пожимаю ее, и он представляется как Иен Хинли. У него редкие каштановые волосы и усы. Его улыбка выглядит искренней, и я удивлюсь, если он действительно симпатизирует мне. Когда я прохожу чуть дальше, пожимая каждому руку и запоминая имена, не могу с точностью сказать, кто из них сейчас желает моей смерти, а кто чуть позже.
Я сел возле Берка, и почти сразу еду начали подавать на стол. Медальоны стейка и что-то похожее на ежевичный соус. Внезапно меня стали наводнять расспросами. Кто-то даже спрашивает меня о школьных годах. Я думал, буду слишком напряженным, чтобы проглотить хоть кусочек мяса, но когда опустил взгляд на тарелку, та была уже пустой.
Мне было так комфортно с ними разговаривать, что не заметил, как мы плавно перешли к традициям. Я не возражаю. Разговоры о моральном облике атаме и цель его создания вызывают в ушах вибрацию, словно жужжание пчел. Интересный расклад получается. Я слышу совсем другую точку зрения. Обоснованную. Если я поклянусь им, что буду чтить и поддерживать давние традиции, то они вступятся за меня, и если я сделаю это, Анна навсегда останется в аду.
Я начинаю медленно охватывать взглядом присутствующих, их улыбающиеся лица и пугающие одеяния. Гидеон ведет себя с ними дружелюбно. Впрочем, как и Томас. Даже Кармел старается быть вежливой. По правую сторону от меня сидит Берк, чей пристальный взгляд на себе я замечаю боковым зрением.
— Они считают, что заполучили меня, — говорю я, поворачиваясь к нему. — Но вы же лучше знаете об этом, не так ли?
За столом все сразу замолкают. Словно, на самом деле, здесь никто только что не вел никаких разговоров.
Берк довольно хорошо притворяется, когда оглядывается по сторонам с сожалением во взгляде.
— Я надеялся, что, когда ты встретишься с Орденом и узнаешь о дальнейших целях, то поменяешь свое мнение и не совершишь ошибку, — проговаривает он.
— Не делай этого, — раздается женский голос, и я нетерпеливо устремляю взгляд через стол на пепельноволосую женщину, которая пришла со мной чуть раньше, и чье имя теперь я знал как Мэри Энн Коттона. — Не оскверняй себя или Черный Кинжал.
Ох, Мэри Энн. Если только себя и Кинжал[56] Пиджонов[57], то все в порядке.
— Берк, вы основали здесь замечательный культ, — замечаю я.
— Мы — священный Орден, — поправляет он меня.
— Нет. Вы культ. Изнеженный, британский, застегнутый на все пуговицы, но все-таки культ, — я поворачиваюсь лицом ко всем остальным и достаю из кармана атаме, затем освобождаю его от ножен и позволяю им увидеть лезвие, отражающее свет от камина. — Он мой, — заявляю я на их жуткие вздохи. — Перед тем, как попасть ко мне в руки, он принадлежал моему отцу, а тот, в свою очередь, принадлежал деду. Хотите вернуть его? Я планирую открыть дверь в иной мир, чтобы кое-кого, не принадлежащего тому месту, освободить и вернуть назад.
Воцаряется такая гробовая тишина, что мне слышно, как Гидеон и Томас поправляют очки.
Затем Берк нарушает тишину:
— Мы не можем просто отобрать его у тебя, — и когда доктор Климент протестует против этого, пытаясь вставить последнее слово в защиту старинной родословной, то протягивает руку и сжимает его. — Черный Кинжал будет всегда служить твоей крови. Пока она не угаснет.
Краем глаза я замечаю, как Кармел, всегда готовая воспользоваться своей дубиной, хватается за ручку кресла.
— Это не выход, — говорит Гидеон. — Вы не можете просто взять и убить воина.
— Мистер Палмер, у вас нет права голоса, — сообщает один из членов братства с коротко подстриженными черными волосами.
Среди всех присутствующих он выглядит самым младшим, наверное, недавно прибивший новичок.
— Вы десятилетиями не посещали наш Орден.
— Даже если и так, но, — продолжает Гидеон, — вы не можете с уверенностью отрицать, что каждый из присутствующих не ощущает того же. Эта родословная существует уже тысячи лет. И ты собираешься разрушить ее только потому, что таково мнение Колина?
Эффект получился неожиданным: все присутствующие начинают глядеть друг на друга, включая меня, Кармел и Томаса.
— Он прав, — говорит доктор Климентс. — Наше желание ровным счетом ничего не значит.
— И что же вы в таком случае предлагаете? — спрашивает Берк. — Открыть дверь и позволить мертвой убийце вернуться в наш мир? Считаете, что это воля атаме?
56
Biodag (произносится Beedak) — с гаэльского переводится как дирк, стилет, кинжал. Являлся охотничьим кинжалом и опасным в ближнем бою колющим оружием. В 16–18 вв. входил в комплекс традиционного вооружения шотландских горцев. Рукоятки современных дирков традиционно вырезаны из дерева темного цвета — морёного дуба или чёрного дерева.
57
Doo — шотландский сленг, переводится как Пиджон (человек, поклоняющийся кому-то или чему-то. Пиджоны в основном дружат только с людьми, проверенными временем, т. е. которых знают всю жизнь).