— Моя баба вчера кошелку насилу дотащила. За реку ходила.
— Белых?
— Сколько-то и белых… Так как же теперь? Косить, что ли?
— Только деньги заранее, — приветливо предупредила Лиза.
— Нет, так не пойдет, — отмахнулся Иван Петрович и ушел. От калитки он решительно вернулся:
— Четвертную, так и быть.
Лиза не удостоила его ответом. Она повернулась ко мне:
— Я тоже пойду с вами по грибы.
Катя запрыгала.
— У вас опять переменились планы? — спросила я.
— Переменились, — светло улыбнулась девушка.
Борис и Толя сидели в комнате, углубленные в переплетения зубчатых колесиков, пружинок, тоненьких рычажков. Перед ними лежали какие-то справочники и том старой энциклопедии. Поджав губы и прищурив глаза, Толя говорил:
— Этот шварцвальдский крюковый ход штука в общем простая…
А Боря бубнил свое:
— Я настаиваю на кодрактуре. Кодрактура шалит.
Наташа сообщила мне громким, проникновенным шепотом:
— Если бы придира позволила разобрать все до винтика, они непременно починили бы!
Лизочка не вошла в дом. Она стояла у цветника, вертела в руке соломенную шляпу и сочувственна слушала сетования Клавдии Андреевны:
— Без этих часов дом точно пустой. Проснулась ночью, лежу, лежу и не могу понять, который час. Не слышу музыкального звона и, можете поверить, тоскую. Уеду сегодня в город.
Лиза кивала головой:
— Да, да, конечно, когда привыкаешь…
Услышав ее голос, Боря насторожился.
— Мы, пожалуй, не станем вам мешать, пойдем без вас, — сказала я, — уж занимайтесь делом.
— Ну кто же в такую погоду сидит в комнате! — донесся Лизин голос.
— Толька, как? — нерешительно опросил Борис.
— Длительный перекур. Компания в сборе, а часики от нас не уйдут.
Мы вышли на дорогу и стали обсуждать маршрут. Борис и Толя знали все грибные места. По их словам, в зареченском лесу белых грибов больше, но зато в Лисий бор ходит меньше народу. Кате почему-то хотелось за реку. Она ссылалась на Ивана Петровича и орала:
— Его баба еле кошелку притащила!
— Значит, нам ничего не осталось, — резонно заметила Лиза.
И мы пошли в Лисий бор…
У железнодорожного шлагбаума стрелочница укоризненно сказала:
— Вас и грибы-то все перепугаются. Разве такой оравой ходят? Разбиться надо.
Лиза протянула свою корзинку Борису:
— Мы с Боречкой в компании.
— А Толя со мной, Толя со мной! — визжала Катя.
Наташа быстрее пошла по зеленой обочине дорожки. Ее непокрытые волосы растрепались и тонкими прядями падали на щеки. Штапельное платье, купленное в магазине готовым, было широко, и Наташа подколола его у талии английской булавкой. Мне почему-то стало жаль ее.
Серебристое овсяное поле тянулось до самого леса. Без усталости можно было идти и идти по дорожке, притоптанной дождем и окаймленной голубыми кружками цикория. Ветер клонил овес в одну сторону — и поле становилось белесо-серым, потом вдруг оборачивалось голубым, и казалось, что в мире, где есть такая свежесть и тишина, не может быть ни горя, ни страданий.
— Кто первым найдет белый гриб, тому исполнение желания!
Эта старая примета вызвала большой интерес.
— Все, все можно пожелать? — допытывалась Катя. — Мама, ну, скажи, по-серьезному!
— Намотать на катушку, — бодро решил Толя.
Перед самым лесом, в овражке, высоко стояли сочные болотные травы. Небольшой, обычно пересыхающий к лету ручеек сейчас от дождя растекся по берегам и только в середине бежал светлой живой ниточкой. Для перехода по грязи и воде были уложены плоские камни.
Наташа первая выбралась на опушку леса. Катя, визжа и цепляясь то за одного, то за другого, чуть не свалила всех нас в тину. Лиза протянула ногу в красной туфельке к первому камню и, качнувшись, отдернула её обратно.
Я знала, что голова у нее не кружится, что ее маленькие ноги достаточно крепки, чтобы перейти по камнем, корягам и даже канату, если б это было ей нужно. Но она стояла перед лужей с такой милой беспомощностью, что Боря, как бы шутя, подхватил ее на руки и, ступая прямо по грязи, перенес на зеленую траву.
Я взглянула на Наташу. Она бросила корзину на землю. Растерянным и горьким было выражение ее полуоткрытого рта. Брови сдвинулись, глаза стали строгими и удивленными.
Когда я окликнула ее, Наташа подхватила корзину, повернулась и убежала в лес. Ее синее платье замелькало далеко среди стволов.
Приподняв шатром опавшую хвою, выглядывали желтые, липкие маслята. Стоило обобрать одно семейство, как впереди снова возвышались бугорки, из которых я вынимала клейкие грибы.