— Я хочу поехать в село, — возразила Джемма.
— Что значит в село? У тебя, кажется, здесь муж, семья.
— Нет, так мы ни до чего не договоримся, — резко, без улыбки, сказала Галиева. — Товарищ Марутян, нам надо разобраться в твоем семейном деле. У нас есть заявление, что ты хочешь оставить мужа и ребенка…
— Я не хочу оставить ребенка! — встрепенулась Джемма.
Галиева, не слушая ее, продолжала:
— И связать свою жизнь со студентом Азизовым. Вот об этом мы хотели с тобой поговорить.
Она откинулась на спинку стула.
Теперь Каспаряну было уже гораздо легче. Он вытянул из вороха бумаг исписанные на машинке листы и положил их перед собой.
— Здесь характеристика твоего мужа с завода, где он проработал больше семи лет. Мнение о нем положительное, но бывает, что человек в личной жизни ведет себя иначе, чем на производстве. Что ты скажешь?
Джемма молчала.
Каспарян спросил:
— Он пьет? Или, может быть, как-нибудь нехорошо поступает по отношению к тебе?
Что могла ответить Джемма? Разве могла она объяснить, что с Кимом ей неинтересно и скучно, что ее раздражает каждое его слово и движение, что она перестала уважать его, а любви, может, никогда и не было.
— Я его разлюбила, — хрипло, с трудом выговорила она слово, которое почти невозможно было произнести в этой комнате, перед столом, застланным красным в чернильных пятнах сукном.
Третий член бюро, Усанов, резко встал с места и, подхватив портфель, сумрачно сказал:
— Ну, я ухожу. Это, знаете, не для меня.
Каспарян молча проводил его взглядом. Галиева сказала грустно и негромко:
— А потом разлюбишь Азизова. Так ведь можно без конца. И о ребенке ты не подумала. Хорошо ли ему будет без матери?
«Почему без матери?» — хотела спросить Джемма. И вдруг поняла: дома уже все решили — ей не отдадут мальчика. Варвара Товмасовна не отдаст.
— Знаешь что, товарищ Марутян, — дружески качнувшись в сторону Джеммы, сказал секретарь, — давай так: мы это дело пока прикроем. А то им, знаешь ли, даже в райкоме заинтересовались — звонили мне. Ты постарайся все же сохранить семью. Разбить легко, а создать трудно. Это общий закон. А у тебя семья неплохая. Ты была работницей, а сейчас уже врач. Значит, ты выросла в своей семье. Верно? И у тебя нет серьезных оснований для развода. Ну, договорились?
Он ждал ее согласия, но Джемма молчала.
На обратном пути она встретила Сергея и не таясь пошла с ним по улице. Он заглядывал ей в глаза:
— Через два дня мы будем вместе, да?
— Тебя вызывали в комитет комсомола? — спросила Джемма.
— Мне переменили назначение. Копейск, на Урале. Но ведь это все равно.
— Это все она сделала, — с ненавистью сказала Джемма. — А потом не отдаст мне Ваганчика…
— Мальчик будет с нами. Я обещаю тебе. Ты мне веришь?
— Я никому больше не верю. Я не знаю, что мне делать. Все говорят, что нам нельзя быть вместе.
— Это неверно. — Он взял ее руки в свои большие ладони. — Если мне не веришь, пойдем в партийный комитет! Там поймут. Семья должна быть радостью, а не оковами.
Она покачала головой:
— Никуда я больше не пойду…
И на этом все кончилось. После экзамена у ворот института ее встретил Ваганчик в новой матроске, с букетом цветов. Ким оказал:
— Сыну не терпелось поздравить тебя.
В доме были гости. С веранды тянуло шашлычным чадом.
— Поздравляю тебя, дочка, с высшим образованием. Вот мы с тобой и достигли цели. Поздравляю! — громко и торжественно провозгласила Варвара Товмасовна и поцеловала Джемму в лоб.
Как будто ничего не было — ни разговоров, ни объяснения. Как будто она не знала, что Джемма больше не любит ее сына. Как же так можно!
В своей комнате Джемма заплакала.
Через полчаса дверь приоткрылась. В щель втолкнули Ваганчика, за ним просунулась голова Варвары Товмасовны:
— Скажи: «Мамочка, гости хотят выпить за здоровье нового доктора», — шепотом подсказывала она внуку. — Скажи: «Мамочка, выйди к столу». Скажи, Ваганчик, скажи, деточка!
Марутяны купили новую мебель. Дорогую, из дерева «птичий глаз». Джемма три недели ездила в магазины, как на службу, выстаивала у прилавка по нескольку часов. Туда же приезжали жена академика Бадьяна, мать писателя Малунца и еще многие видные люди. Было точно известно, что мебель получена, но никто не знал, сколько комплектов и когда ее «выбросят». Директор магазина ходил с непроницаемым лицом. Дамы провожали его подобострастными улыбками и заигрывали:
— Как этот мужчина всех нас мучиться заставляет!
— Только одного слова ждем: когда?