— Геворк не мужчина, — отрезала Маро, — Геворк не отец.
— Цыц! — строго прикрикнула на нее старушка и снова повернулась к Рузанне. — Думали — кому же и дадут, как не нам? В надежде и крышу летом не подмазали. У стены угол обвалился…
— Ей что! — непримиримо вмешалась Маро. — Ее дети в тепле.
Ах, эти квартирные дела! Ими в министерстве заниматься не любили. Дай кто их любит? Председатель комиссии за день до заселения нового дома уезжал в командировку. Впрочем, он и не смог бы сейчас ничего сделать. Ордера розданы, люди въезжают, ни у кого не отнимешь ни метра. Может быть, и случилась ошибка при распределении, а может, и нет…
Года через два будет готов новый дом, но этим Маро не утешишь. В любом деле можно было попытаться как-нибудь помочь, только не в квартирном.
И, зная это, Рузанна все же встала. Зоя проводила ее вопросительным взглядом, Маро — недоверчивым. Старуха смотрела глазами надежды.
Про художника Рузанна забыла. Он пошел за ней следом.
В коридорах было пустынно. Сотрудники спустились в буфет, и секретарша Тосуняна тоже ушла на перерыв. У дверей кабинета встретился помощник министра. Рузанна махнула деловой бумагой, которую случайно или предусмотрительно держала в руках.
Енок Макарович взглянул на нее и снова наклонил голову над папкой с телеграммами. Правильнее было бы сперва поговорить о деле — дело всегда нашлось бы. Но потом мог зазвонить телефон, мог кто-нибудь войти. И Рузанна сказала прямо:
— Геворк целый день около вас и ни разу не попросил о самом нужном — о квартире.
— И хорошо сделал, — отозвался Енок Макарович.
— Они живут в плохих условиях. Дом глинобитный у реки Занги. Сыро у них. Дети болеют.
Тосунян откинулся на спинку кресла. Он не смотрел на Рузанну.
— Я квартирными делами не занимаюсь. Для этого создана комиссия.
Рузанна знала, что квартиру товароведу Фарманову выделили по специальному распоряжению Тосуняна, знала, что он сам утвердил список жильцов нового дома, но знала также, что говорить об этом не стоит.
Тосунян молчал. Молчала и Рузанна. Еще секунда — и она должна бы повернуться и уйти. Но Енок Макарович недовольно спросил:
— Что, Геворк не получил квартиры?
Если он не хотел ничего сделать, то не должен был спрашивать. Рузанна подошла ближе. У нее был готовый план. Один из сотрудников, переселяясь в новый дом, выезжал из здания Масложиркомбината. Освобождалось три комнаты. Можно договориться с комбинатом и две комнаты оставить за министерством, пока не будет достроен еще один жилой дом министерства.
— Ну да, — сказал Тосунян, — они глупее нас. Три года ждали свою квартиру и еще два будут ждать. Так?
Рузанна промолчала.
— Одну комнату получит. Иди.
Тосунян потянулся к телефону.
Ужасаясь, что сейчас все испортит, Рузанна сказала:
— Одну мало. Енок Макарович, там трое детей, старуха…
Тосунян хлопнул по столу папиросной коробкой.
— Убила ты меня…
Зазвонили два телефона сразу. Теперь уже надо уходить.
У створки полуоткрытой двери стоял Грант. Он сейчас мог сделать непоправимую глупость — заговорить с министром о своих пустяковых делах. Рузанна почти побежала к выходу.
Но Грант не делал никаких попыток войти в кабинет. Он поспешно отступил перед Рузанной и пропустил ее в приемную.
— Трудно было? — шепнул он.
— Зачем вы здесь?
— Пошел за вами. А что тут такого?
— И все время стояли у дверей?
Грант предпочитал спрашивать сам:
— Скажите: а ему можно верить? Геворк что-нибудь получит?
«Какое тебе дело до Геворка?» — подумала Рузанна. Художнику она ответила:
— Вы же слышали — он ничего не обещал.
Грант расхохотался, как ребенок, взахлеб. Сама не зная почему, Рузанна рассмеялась тоже.
Тогда он объяснил:
— Почему вы все так боитесь что-нибудь обещать? Эта беленькая девушка ничего не обещала, главный ничего не обещал. И мне вы тоже ничего не обещаете?
— Нет, договор я вам обещаю, — кивнула Рузанна, — а уж остальное будет зависеть от вас.
В отделе капитального строительства обстановка не изменилась. Погруженный в бумаги, Иван Сергеевич совсем отрешился от мира. Зоя что-то писала и нервно вычеркивала. Посреди комнаты на стуле неподвижно возвышалась Маро. Она еще больше раскраснелась, сдвинула платок на затылок, сидела грозная и печальная.
Бабка примостилась на полу у стены. У нее на коленях спал мальчик.
— Идите домой, — строго приказала Рузанна, — хватит безобразничать.
Маро метнулась к ее столу.
— Распаковывать вещи? — жалобно спросила она.