Софик почти силой привела стариков обратно в комнату. Гости притихли, и напрасно дядя Шамир подливал им вина.
— Спивай, спивай, — угощал он Григория Ивановича, уверенный, что предлагает ему выпить.
— А ну, музыканты! — крикнула Софик. — Повеселей что-нибудь. Плясать будем!
Заиграли отдохнувшие музыканты. Дробно застучал бубен, запела, залилась тара, загудел дудук. Софик подняла руки и помчалась на своих тоненьких каблучках. Она никогда не училась танцевать, все армянки танцуют не учась. Она плясала, не думая о своих движениях, ее вела знакомая с детства музыка.
Люди стоя хлопали в ладоши. Софик заметила, как Оганес с досадой отодвинул вазу подальше…
Хорошо жить, трудиться, любить, ненавистно все, что мешает человеческому счастью!
Софик вытянула за руку невесту. Крупная, рослая девушка поплыла по кругу с неожиданной легкостью. На ее груди бились бусы, в ушах звякали подвески.
Запыхавшись, Софик остановилась возле дяди Шамира. Теперь танцевала одна невеста, смущенно и радостно улыбаясь жениху, родителям, гостям. Сейчас и Софик разглядела ее милую красоту. Но лицо тети Гюльсанам точно потухло. Она не ответила на дочерину улыбку.
Это увидел и Шамир Симонян. Он был умным и добрым человеком. Он, верно, и сам догадался бы сделать то, о чем ему чуть слышно шепнула Софик…
Музыка играла все громче. Невеста все быстрее перебирала лаковыми туфельками. И когда она поравнялась с дядей Шамиром, старик быстрым движением схватил со стола вазу и бросил ее к ногам матери своих будущих внуков.
Ох, как весело брызнули по комнате сотни сверкающих осколков…
Золотая масть
Мальчиков туго привязали к лошади мохнатой шерстяной веревкой. Дядя ни разу не спросил: «Удобно вам, дети?» Он ни разу не пошутил, не засмеялся. Младший попробовал захныкать, но бабушка испуганно и жалобно оказала:
— Не плачь, дитя мое, терпи: турок услышит, беда будет…
Летняя кочевка снималась торопливо и тревожно. Прошел слух, что за Карадзором турки напали на армян, перерезали мужчин, а скот и женщин угнали на свою сторону. Бабушка хлопала себя по коленям и беззвучно причитала «Горе нам, горе нам!..» Жалобно блеяли овцы.
У дяди дрожали руки, а лицо было покрыто крупными каплями пота. Вокруг стояли круглые тихие горы, Огромный вишап — черный камень, похожий на большую рыбу, — четко вырисовывался на вечернем небе.
Лошадь шла, покачивая головой; младший брат все время тыкался в спину; веревка больно врезалась в тело. Овцы, как мягкие серые клубки, катились по дороге. Оганес дремал, падая на гриву лошади, и, просыпаясь от толчков, ничего не мог разглядеть в темноте. А когда он еще раз проснулся, вокруг был редкий лес и тени деревьев лежали на ярко-желтой земле. Над лесом стояла большая круглая луна. Бесшумно двигались вперед овцы, и слышно было чье-то прерывистое, трудное дыхание.
Впереди кто-то испуганно вскрикнул. Смешалось стадо. Остановились повозки. Тревожно задрожало внутри у Оганеса. Все замерло. Неподвижны были узловатые, невысокие дубы. Навстречу обозу вышел чужой человек, ведущий под уздцы коня. Человек смотрел прямо перед собой, как будто не было рядом замерших людей, повозок, скота. Лошадь его ступала легко, почти бесшумно. Она была светло-желтой масти, с пышной золотой гривой и длинным золотым хвостом. Лошадь вышла на полянку, озаренную луной, и вся засветилась. Оганес видел золотое сияние, исходившее от ее разбросанной гривы, изогнутой шеи и удлиненного туловища. Шагая, лошадь высоко поднимала тонкие ноги. Оганес знал, что она легко может оторваться от земли и полететь над лесом. Он видел, как она неслышно перенеслась через большой черный пень. Это была чудо-лошадь, конь Джалали из бабушкиных сказок.
— Не уходи! — умолял Оганес. Ему хотелось и плакать и смеяться. Кончились все страхи. Ничего плохого не могло случиться в эту ночь.
Потом разом, точно вздохнул, заскрипел, задвигался и тронулся обоз кочевки. Как они шли дальше, как добрались до своего села, Оганес не запомнил.
Это было давно, лет сорок тому назад.
Председатель колхоза «Заря коммунизма» всегда что-нибудь выдумывал. Главное, очень трудно было угадать, что из его выдумок обернется на пользу, а что во вред. Например, ранние овощи, выращенные в парниках, — сколько было забот и мороки с этими парниками! — дали колхозу триста тысяч чистой прибыли. А с новыми домами для колхозников получилась неприятность.
Дома были хорошие — на высоких фундаментах, с погребами, с большими печами. Председатель объявил, что ни в одном доме не будет тондира.