Конечно, Китти не делилась этим с Аннабель. Она так и не осмелилась открыть кому-либо правду, и это грызло ее. Но они говорили о том, что чувствовали обе. Об одиночестве и всепоглощающей тоске, что постоянно жила у обеих внутри — по тем, кого они любили, но кого им так и не довелось узнать. Китти тосковала по сестре-близнецу, а Аннабель — по своей биологической матери.
В последующие недели и месяцы Китти показала Аннабель ту часть свой натуры, которую всегда ото всех прятала. Сперва медленно и осторожно она прощупывала почву. Ожидая, что Аннабель отвернется от нее, — ведь так поступали все, с кем сталкивала ее жизнь, — Китти поведала ей ту же историю, что и отцу. Что увидела Эльвиру за надгробием, и та потом отвела ее в сарай. Что Эльвира была слишком напугана, чтобы уйти. Что Эльвира умерла, потому что Китти, ища помощь, заблудилась.
Выслушав, Аннабель утешала ее, а потом призналась, что тоскует по женщине, подарившей ей жизнь. Девочка страстно желала узнать, кем была на самом деле ее мать и почему решила от нее отказаться. Так они вместе нашли Мод. И тогда все начало рушиться.
Китти собиралась тихонько посидеть в доме Мод Дженкинс, чтобы поддержать Аннабель, когда та впервые встретится со своей бабушкой, однако, почувствовала, что ее трясет от ненависти, как только женщина в возрасте открыла дверь.
В коробке с вещами Айви обнаружилась пачка писем и, несмотря на протесты старой женщины, Китти села в уголок и прочитала их.
После этого она мало что помнила. Лишь то, как сказала матери Айви, что та виновата в смерти дочери. Как вытащила Аннабель на улицу, отдала ей письма Айви и велела их прочитать. «Мод должна была спасти Айви». Китти помнила, как, схватив Аннабель Розу за плечи, твердила ей об этом и предупреждала не видеться больше с Мод, или она ее убьет. Она не помнила, как вернулась домой той ночью, но, когда она проснулась, ее накрыла неодолимая паника.
Следующим утром, как обычно, она ждала Аннабель у школьных ворот. Но девочка не появилась. В последующие недели Китти пыталась с ней поговорить, но Аннабель от нее отгораживалась. Во взгляде ее сквозил холод, в улыбке — пустота. Китти чувствовала, будто она снова потеряла Айви.
Она пыталась оставаться в стороне, но чувствовала, словно ее сердце раскололось надвое, а ночные кошмары, прекратившиеся после встречи с Аннабель, вернулись с удвоенной силой.
И однажды, часа в два ночи, бродя вокруг дома Аннабель, Китти постучала в дверь. Ей открыл приемный отец девочки в крайне возбужденном состоянии.
— Простите, что разбудила вас, мистер Крид, но мне нужно увидеть Аннабель. — Китти попыталась улыбнуться, чтобы смягчить исходящую от мужчины неприязнь.
— Это уже переходит все границы. Не понимаю подобного интереса к моей дочери от девочки намного старше ее. Но Аннабель неделю ходила в слезах. И я подозреваю, что это как-то связано с тобой.
— Пожалуйста, мне просто нужно с ней поговорить и все объяснить. — Китти почувствовала подступающие слезы и зло смахнула их.
— Уходи отсюда. И если я узнаю, что ты снова беспокоишь мою дочь, то позвоню в полицию. — Он вспыхнул от ярости, костяшки стиснутых пальцев побелели, из-под шелковой пижамы торчали тонкие лодыжки.
— Она не ваша дочь, — бросила Китти. — Вы ее украли. И она ненавидит вас за это.
И она зашагала прочь от дома, потом повернулась и взглянула на спальню Аннабель. У окна стояла юная девушка, настолько похожая на Айви, словно та сама вернулась к жизни.
Все следующие недели Китти отказывалась принимать происходящее. Она чувствовала, словно теряет разум. Прочитанные письма не давали ей покоя. Желание поквитаться с теми, кто был в ответе за смерть Айви, стало непреодолимым. У нее в мозгу часто возникали яркие сцены, преследуя днем и ночью; словно немое кино. Никаких слов, лишь образы того, как она мстит за жизнь Айви.
Визиты к матери в больницу, давно превратившиеся в ежедневную рутину, стали невыносимо мучительными. Теперь Китти боялась их с того самого момента, как утром открывала глаза. Запах смерти в коридорах, слабые улыбки медсестер, лежащая в кровати Хелена, раздувшаяся и беспомощная. Китти устала от ее сварливости, трубок, боли, бесконечно долгой смерти женщины, в конечном счете, ответственной за то, что ее бросили в обители Святой Маргарет.
Китти много раз заговаривала с ней об Эльвире. Но по кратким, сжатым ответам Хелены, по тому, как та отворачивалась и меняла тему, было ясно, что она ничуть не раскаивалась.