— Нам лучше ехать. Осталось еще восемьдесят миль.
Молча они направились назад к машине. Джейн чувствовала, что причиной резкой смены настроения и горечи, прозвучавшей в голосе Ванса, были его собственные переживания. Может, он был влюблен, но что-то пошло не так? Эта мысль ее заинтриговала. Он как-то не производил впечатления человека, чья любовная лодка могла потерпеть крушение; он казался таким самоуверенным, таким холодным. И, надо признать, очень привлекательным. Разве не должна та, которую он полюбит, ответить ему взаимностью?
Лента, которой были перетянуты волосы, развязалась, и ветер принялся трепать длинные пряди, нещадным образом запутывая их. Джейн попыталась здоровой рукой откинуть их назад и снова стянуть лентой, но это оказалось невозможно. Ванс, который, открыв капот, что-то проверял там, повернулся и увидел ее бесплодные попытки справиться с волосами.
— Давай помогу. — Он взял ленту у нее из рук и усмирил непокорную копну каштановых волос. — У тебя есть расческа?
Она, пошарив в сумочке, протянула ему расческу, и он стал осторожно расчесывать длинные пряди. Когда он приподнял их с плеч, его длинные пальцы коснулись ее шеи. От их прохладного, но чувственного прикосновения у нее по спине пробежали мурашки, это было похоже на легкий удар током, и она слегка задрожала.
— Тебе холодно? У меня в машине есть джемпер, накинь его, — сказал Ванс.
Она покачала головой:
— Все в порядке.
Он закончил расчесывать ей волосы и снова завязал их лентой у нее на затылке.
На Джейн поверх темной блузки был надет замшевый жакет, свободные рукава которого скрывали гипс у нее на руке. Ванс с сомнением пощупал тонкий материал.
— Он же совсем не греет. Я принесу тебе джемпер, он, по крайней мере, шерстяной, — сказал он и открыл для нее дверцу машины. Когда она устроилась на переднем сиденье, он достал джемпер и накинул его ей на плечи. — Вот так гораздо лучше и не стесняет движений.
— Спасибо, — только и сказала Джейн. Она откинулась назад, наслаждаясь теплом. Кашемировый джемпер песочного цвета был мягким и таким уютным. Рукава свободно лежали у нее на плечах, а от шерсти исходил легкий, едва уловимый запах табака и лосьона после бритья, так что ей на минуту показалось, будто Ванс сам обнимает ее. Впрочем, это ощущение тут же исчезло.
Горы остались слева позади них, и по мере того, как они приближались к побережью, ландшафт становился все более и более ровным под стремительно темнеющими небесами. В сгущающейся мгле уже невозможно было разглядеть окрестности, но они время от времени проезжали через маленькие городки, и Джейн мельком успевала разглядеть проносящиеся мимо яркие огни магазинов и кафе или приглушенный свет в окнах крестьянских домов.
— Мы поужинаем на пароме, — сказал Ванс, когда они, наконец, прибыли в Бриндизи и теперь направлялись в порт. — А потом ты сможешь пойти в свою каюту и отдохнуть.
Он договорился, что оставит машину в порту, откуда ее заберут на следующее утро, так что, когда многочисленные формальности были завершены, они отправились на паром на маленьком аккуратном катере. Поскольку был уже октябрь и сезон практически подошел к концу, пассажиров было не так уж много. Улыбчивый стюард проводил их на нижнюю палубу и по узкому коридору провел к заказанной Вансом каюте.
— Я посмотрю, все ли в порядке, — сказал он, когда они шли по коридору. — А потом ты, наверное, захочешь отдохнуть перед ужином.
Стюард распахнул дверь, и Джейн вошла в маленькую двухместную каюту. Ванс дал юноше чаевые, и тот, расплывшись в благодарной улыбке, испарился.
— Тебе здесь будет удобно? Может, что-нибудь нужно? — спросил Ванс, оглядываясь по сторонам.
Джейн не могла выдавить ни слова. Она смотрела на две расположенные одна над другой кровати, и Ванс, заметив ее испуганный взгляд, сардонически улыбнулся:
— Не беспокойся. Тебе не придется делить каюту со мной или с кем-либо еще. Я накинул сверху еще полцены, и она теперь полностью в твоем распоряжении. Так что расслабься.
Джейн покраснела, почувствовав себя немного неловко.
— А у тебя тоже есть каюта? — спросила она, как можно непринужденнее.
Ванс покачал головой:
— Обойдусь. В салоне достаточно места, чтобы с комфортом провести ночь. И потом, мне хочется немного прогуляться по парому. — Он повернулся к двери. — Увидимся в баре на палубе.
— Да. Спасибо.
Ей нечего было распаковывать, кроме ночной рубашки и туалетных принадлежностей. На Джейн были надеты замшевые брюки и жакет — вполне подходящий для путешествий наряд. Она вымыла руки, подкрасила губы и отправилась на верхнюю палубу, где располагался бар.
Ванса она заметила прежде, чем тот увидел ее. Он стоял у барной стойки, мрачно уставившись в стакан, который держал в руках. Прядь темных волос упала на нахмуренный лоб; он выглядел далеким и погруженным в себя. Джейн помялась в дверях, прежде чем решилась подойти к нему. Когда она остановилась рядом, он не сразу заметил ее присутствие. Сначала он какое-то время смотрел на нее, словно не понимая, кто она, черт возьми, такая, а затем отрывисто произнес:
— Извини, Джейн. Я задумался. Что будешь пить?
Он заказал для нее чинзано, и они уселись за столик.
— Как каюта?
— Все отлично. Спасибо, — кивнула она.
— Хорошо, — сказал он и снова погрузился в молчание.
Они допили аперитив и отправились в ресторан ужинать. Когда они сделали заказ, Ванс откинулся в кресле и произнес:
— Боюсь, сегодня вечером я не очень хороший собеседник.
Джейн взглянула на него:
— Переживаешь? Из-за того, что ждет впереди?
Его четко очерченные губы изогнулись в мрачной усмешке.
— Да. Тебе повезло — твои проблемы остались позади.
— Но они не исчезли только потому, что я от них сбежала, — вздохнула Джейн.
— То есть ты все еще мечтаешь об этом парне?
— Я ведь уже говорила — люди не могут измениться по приказу. — Ей хотелось спросить его: «А твоя проблема в девушке? Ты тоже влюблен?» — но тяжелый взгляд серых глаз остановил ее.
— Давай сменим тему, — внезапно предложил Ванс. — Если нам обязательно надо разговаривать, давай поговорим о твоей работе. Ты мало рассказывала мне о ней, я знаю только, что она интересная и нравится тебе. — Он покачал головой. — Хотя я не могу понять почему. Возить набитые туристами автобусы по Риму, показывать им достопримечательности, рассказывать истории, которые половина из них не желает слушать. Ты не устала от этого?
— Нет, напротив. Прежде всего, я обожаю Рим и мне нравится любоваться им так же, как и моим туристам. Но они видят его лишь мельком, иногда только из окна автобуса, я же всякий раз открываю его для себя заново, нахожу что-то, чего раньше не замечала. И потом, они не просто туристы, они люди. Мне нравилось общаться с ними, я никогда не чувствовала себя одиноко. — Она замолчала. — До тех пор, пока… все они не уехали домой, а офис закрылся. Тогда я впервые ощутила себя иностранкой.
«Из-за Джино, — подумала она. — Из-за того, что он не впустил меня в свою жизнь, в свою настоящую жизнь, и никогда не хотел впускать. Вот когда мне стало одиноко».
— Странно, что ты не нашла себе приятеля среди туристов, вместо того чтобы влюбляться в итальянца. Наверняка у тебя был богатый выбор.
— Я бы так не сказала. Одинокие мужчины, если они не закоренелые холостяки и не престарелые вдовцы, не путешествуют на автобусах. В любом случае из этого бы ничего не вышло. Во-первых, для знакомства слишком мало времени, а во-вторых, другим бы это не понравилось, они бы решили, что внимание, которое должно уделяться всем, вместо этого сосредоточено на ком-то одном.
Он посмотрел на нее:
— На вас лежит большая ответственность. Что, если что-то случится — авария или кто-то заболеет или даже умрет?