В течение дня Лионелла несколько раз звонила мужу, но его телефон был вне зоны доступа. Вероятно, Лев был еще в самолете. К ужину она решилась выйти из комнаты. Есть не хотелось, но сидеть взаперти, как будто она действительно виновата в смерти Бирюковой, было гадко.
Как выяснилось, «взаперти» сидела не только она: зал столовой оказался наполовину пустым.
Заметив Максима Стрешнева, Лионелла подсела к нему:
– Как дела?
– Честно? – Он спрятал глаза.
– Естественно, – манерно проговорила она с отчаянным куражом, который бывает только тогда, когда совсем безнадежно.
– У меня такое чувство, словно я предал тебя.
– Сильно сказано. – Лионелла облокотилась на стол, ловя его взгляд.
– Сегодня утром в разговоре с Лосевым я проговорился о твоей вечерней прогулке.
– И что в этом такого? Я сама ему об этом сказала.
– Ты не видела его лица! Мне показалось, что в тот момент он все для себя решил.
– Я это почувствовала.
– И все из-за меня… – Максим поднял глаза и пожал ее руку.
В ответ Лионелла с благодарностью улыбнулась:
– Ни в чем себя не вини. Если ты не знаешь, неподалеку от повешенной Бирюковой нашли мою перчатку.
– Я уже слышал…
– Плохие новости разносятся быстрее хороших. Но я теперь думаю, что вчера в лесу могла встретить убийцу.
Их разговор прервал бесцеремонный оклик:
– Баландовская!
Оглянувшись, Лионелла заметила Лосева, который шел к их столу от двери.
– В чем дело? – спросила она.
– Прошу не покидать пансионат до тех пор, пока не получите специального разрешения.
– Что за бред? – Она встала со стула. – Кто распорядился?
– Я!
– Плевать я хотела на ваши распоряжения! Вы для меня никто. К тому же завтра продолжится съемка.
– Завтра и поговорим!
Разговор шел на повышенных тонах, и окружающие слышали каждое слово. Стрешнев поспешил вмешаться.
– Сбавь обороты, – сердито сказал он следователю.
– Сиди и не рыпайся. Смотри, как бы тебя не примотали к этому делу.
– Ты! – Максим вскочил и ринулся на Лосева, Лионелла вовремя перехватила его.
– Все! Все! Успокойся!
Лосев смерил его взглядом и, прежде чем уйти, размашистым движением засунул борсетку под мышку:
– Па-а-апрошу не покидать пансионат до моего специального разрешения.
За ужином Лионелла и Максим друг на друга не смотрели, как будто между ними была недоговоренность или секрет, который тянул за душу обоих.
– Послушай, – наконец сказала Лионелла. – Я про Бирюкову…
– Вот только не надо.
– Нам все равно придется поговорить.
– Ну?
– Ума не приложу, как удалось подвесить ее так высоко.
– А что тут думать? – Максим взял салфетку и вытер губы, потом откинулся на спинку стула. – Согнуть осину, привязать к верхушке веревку, а потом отпустить.
– Какой варварский способ убийства!
– Я бы сказал – бессмысленно изощренный. Впрочем, неизвестно, как она умерла. Возможно, ее повесили уже мертвую.
– Но это ничуть не лучше, какое-то надругательство. – Немного подумав, Лионелла продолжила: – Ты один смог бы наклонить это дерево?
Стрешнев покачал головой:
– Вряд ли. Хотя, если залезть, а потом…
– Мне кажется, что все было не так, – перебила его Лионелла.
– Не понял…
– Убийц было как минимум двое.
– Как было на самом деле – никогда не узнаешь.
– Слишком пессимистично, – заметила Лионелла. – Впрочем, у нас есть умный Лосев.
Максим усмехнулся:
– Шутишь?
– Это сарказм.
К их столику подошел звукорежиссер Вениамин Волков, невыразительный худой человек в твидовой куртке.
– Если не возражаете, сяду к вам.
– Садись, Веня, – кивнул Максим и задал дежурный вопрос: – Как дела?
– Как сажа бела. Работа через пень-колоду. Торчим здесь, как дураки. – Волков сел и расстроенно уставился на Стрешнева – Съемок нет, и домой не пускают. Вчера вечером вышел к озеру, хотел записать плеск воды. Да где там! С противоположного берега такие шумы доносились.
– Во сколько ты выходил? – спросила Лионелла.
Волков настороженно замер:
– А что?
– Просто спрашиваю. Могу я спросить?
– Можешь. Но только я точно не помню. Вышел к воде, вижу, что писать бесполезно, и сразу обратно. – Он встал и, похлопав себя по карманам, рассеянно огляделся. – Что-то мне есть расхотелось. Пойду, пожалуй, к себе.
Глава 6. Комиссаров и Тамара
«Лихтваген» пригнали в пансионат следующим утром. Пилютик в ожидании Комиссарова крутился возле фургона, желая первым донести до него благую весть.
Впрочем, известие о том, что «лихтваген» уже исправен и вечером будут съемки, мгновенно облетело всю съемочную группу. К обеду в пансионат прибыл отряд всадников в костюмах татар и русских дружинников. Как выяснилось, статисты ночевали в животноводческом хозяйстве рядом с конюшнями.