Оставшись одна, Лионелла расстегнула дорожную сумку и разложила на кровати одежду. Выбор был скудным, и она всерьез задумалась над тем, стоит ли вообще спускаться на ужин.
Лионелла сняла с лица остатки грима, приняла душ и улеглась на кровать. Была одна мысль, которую хотелось обдумать, посмаковать и насладиться произведенным эффектом от собственных действий. Она вспомнила физиономию Лосева, когда Тихвин провожал ее до машины. Понимая, что вопреки запрету подозреваемая покидает «Рыбачий», он не посмел остановить ее. В этой связи было интересно: что еще, кроме денег, обеспечивало Тихвину такую уверенность в своей вседозволенности?
Лионелла знала, что рано или поздно доберется до истины. Стоит только понаблюдать, порасспрашивать, а возможно, просто догадаться, используя всю добытую информацию.
Ее тревожило одно обстоятельство: зачем Тихвин отправил ее с водителем, а сам остался на съемочной площадке? Хорошо, если только для того, чтобы попрощаться с Комиссаровым. А если поговорить с Лосевым? Поговорить или договориться – и то и другое внушало ей опасения, поскольку неизвестно, чем может закончиться эта история. На этой мысли Лионелла потянулась к телефону, чтобы в очередной раз позвонить мужу. К счастью, он ответил:
– Ну здравствуй.
Она с облегчением выдохнула:
– Наконец-то!
– Ты волновалась за меня?
– Конечно, но дело не в этом.
– А в чем? – Лев сразу понял, что ей не до шуток, и готов был выслушать.
– Со мной случилась неприятность.
– Ты в Москве?
– Нет. Я все еще здесь.
– В пансионате?
– Не совсем. Я – в доме Тихвина.
– Тихвина Егора Макаровича? – удивился Лев.
– Да, я в его доме.
– Какого черта ты там делаешь?
Почувствовав, что за возмущением мужа стоит больше, чем ревность, она объяснилась:
– У меня не было выхода. Иначе бы пришлось торчать в пансионате «Рыбачий» фактически под арестом.
– Я не понимаю, Лионелла. Объясни, что стряслось.
– Позапрошлой ночью в лесу убили Надежду Ефимовну Бирюкову.
– Народную артистку? Кому это понадобилось?
– Следователь Лосев считает, что мне.
– Что за бред?! Ты это серьезно?
– Настолько серьезно, что не хочется в это верить.
– Послушай, Лионелла, любое подозрение должно опираться на факты.
– Они есть.
– Повтори, я не расслышал.
– Факты, говорю, есть.
– Какие? – севшим голосом спросил Лев.
– В ту ночь, когда ее убивали, я гуляла и обронила в лесу перчатку.
– Ее нашли рядом с трупом?
– Да, но это еще не все, – продолжила Лионелла.
– Слушаю тебя.
– Утром после завтрака мы с Максимом пошли погулять и наткнулись в лесу на мертвую Бирюкову.
– Кто такой Максим? – сухо спросил Лев.
– Стрешнев – исполнитель роли князя Олексы. Неужели не помнишь?
– Этот красавчик? Ну-ну…
– Что значит, ну-ну?
Словно не услышав вопроса жены, Лев задал новый вопрос:
– Как ее убили?
– Повесили на осине.
– Как символично… – хмыкнул он.
– Я не понимаю, к чему ты это сказал.
– Не улавливаешь?
– Нет.
– На осине повесился Иуда Искариот[6].
– Лев! Мне сейчас не до этого!
– Прости. Само по себе вспомнилось. Из-за осины. Значит, так: сиди там, и никуда ни ногой, – распорядился муж. – Завтра к тебе приедут.
– Кто?
– Какая тебе разница? Адвокаты, юристы, кто-нибудь из прокуратуры. Какой там ближайший город?
– Кажется, Валдай.
– Кажется?
– Я не знаю, Лев. Это не точно.
– Ну, хорошо, я сам все разузнаю. – В окончание разговора он резюмировал: – Короче, сиди в доме у Тихвина и жди, пока приедут юристы. Договорились?
– Договорились.
Немного помолчав, Лев спросил:
– Тихвин сам тебя пригласил?
– Сам.
– Как некстати…
– Не понимаю, о чем это ты? – насторожилась Лионелла.
– Потом расскажу, – ответил Лев и поспешил попрощаться.
Лионелле осталось только догадываться, что он имел в виду.
– Иуда Искариот. – Она потянулась в постели. – И к чему Лев его вспомнил? Непонятно.
Собираясь на ужин, Лионелла надела простое черное платье, в котором приехала на съемки. По счастью, в сумке отыскался шелковый платок фирмы «Гермес». Она сложила платок по диагонали и приколола к плечу булавкой, подобрав с изнанки. Вышло просто, без затей, но в этом был безусловный шарм.
Туфель Лионелла с собой не взяла, пришлось надеть черные замшевые ботинки. К счастью, они были на каблуках.
Прикрыв за собой дверь комнаты, Лионелла взглянула на часы – начало девятого. Самое время спуститься по лестнице и эффектно появиться на ужине.