Лионелла в ужасе закричала:
– Боже мой! Что это такое?!
Максим обнял ее, уткнул лицом к себе в грудь и тихо сказал:
– Вот мы и нашли Бирюкову.
Глава 4. Форс-мажор
Окна комнаты Лионеллы выходили во двор, из них хорошо было видно полицейскую машину и «Скорую помощь». Люди в форме входили в дом и выходили оттуда, что-то записывали, говорили друг с другом. Во всей этой чудовищной круговерти была какая-то обыденность, что никак не вязалось с гибелью человека.
Лионелла открыла форточку, чтобы слышать, о чем говорят полицейские. Их фразы были обрывисты и долетали не полностью, но при сноровке сложить и сопоставить их было возможно.
– Смерть наступила двенадцать часов назад…
– Вызвали кинолога с собакой.
– Взяла след?
– Привела к дому, где остановилась убитая.
Лионелла отдернула штору, чтобы рассмотреть человека, задававшего вопрос. Это был худой нервный парень с борсеткой, сунутой под мышку, в короткой кожаной куртке и кепке. Он курил, переминался с ноги на ногу, озирался и, казалось, собирался уйти, но почему-то оставался на месте. Тот, что отвечал, напротив, был пожилым уравновешенным мужчиной в старомодном пальто.
Парень спросил:
– Комнату осмотрели?
– Ничего примечательного, Лосев. Постель не разобрана. Такое впечатление, что погибшая зашла, поставила сумку и сразу же вышла из комнаты.
– Ясно! – Бросив сигарету под ноги, Лосев направился в дом, и Лионелла услышала его шаги в коридоре.
Она подбежала к зеркалу, поправила волосы и с пристрастием оглядела трикотажную блузку, которую надела лишь потому, что ее временный гардероб был ограничен. Оторвавшись от зеркала, Лионелла приникла к двери. Шаги Лосева затихли в начале коридора, из чего следовало, что он вошел в комнату Бирюковой. От двери ее буквально отбросил чуть слышный стук, со страху показавшийся чудовищно громким.
– Кто?! – спросила Лионелла.
Из-за двери раздался голос костюмерши Тамары:
– Откройте, пожалуйста. Это я.
Лионелла открыла и, как только Тамара вошла в комнату, плотно прикрыла дверь.
– Что там происходит?
– Ужас какой-то! Народу набежало. Полиция приехала, «Скорая». Идите, посмотрите.
– Мне приказано сидеть в комнате.
– Кто приказал?
– Полицейские.
Тамара прошептала:
– Неужели вы все видели своими глазами? Она и правда повесилась?
– Это вряд ли, – ответила Лионелла.
– Почему?
– Бирюкова не смогла бы влезть так высоко.
– Значит, ее убили?
Лионелла покачала головой, одновременно слушая, что происходит за дверью:
– Не знаю.
– Но кто мог это сделать? И, главное, за что ее убивать?
– Не знаю, – повторила Лионелла.
– У меня только одно желание, – сказала Тамара, – собрать вещи и поскорее отсюда уехать.
– Не паникуй.
– Как же не паниковать, Лионелла Павловна?! Еще вчера вечером старуха была жива, а теперь ее нет! И, главное, как изощренно убили. На ее месте могла быть я или вы. Как страшно!
– Не выдумывай, Тамара. И не забывай, что мы в экспедиции и съемки никто не отменял.
– Здравствуйте! – В комнату без стука вошел тип в кожаной куртке. – Мне нужна Баландовская.
– Это я. – Лионелла вышла вперед. – А кто вы такой?
– Следователь Лосев. Пройдемте!
Тамара вцепилась в руку Лионеллы:
– Ни пуха.
– К черту, – обронила Лионелла.
Она проследовала за Лосевым по коридору до комнаты Бирюковой. Распахнув дверь, он гаркнул:
– Па-а-апрашу!
Из комнаты поспешно вышли директор пансиона Елизавета Петровна и Иван Иванович Пилютик. Словно оправдываясь, Елизавета Петровна сказала:
– Криминалисты все осмотрели.
– Покиньте помещение. Здесь будет допрос.
Лионелла поежилась, решив, что то же самое можно было сказать несколько мягче и пощадить ее нервы. О чем она тут же поведала следователю. На что тот насмешливо обронил:
– Мне бы ваши заботы… Садитесь! – Он указал на стул, а сам вышел из комнаты.
Минут через пять возвратился, швырнул на стол борсетку и какой-то пакет, достал бланк протокола и поднял глаза:
– Фамилия, имя, отчество.
– Лионелла Павловна Баландовская.
– Псевдоним?
– Нет, не совсем… С недавнего времени это мое настоящее имя.
– По какой причине сменили?
– Предполагаете, мне есть что скрывать? – язвительно поинтересовалась она.
Маленький и нахальный следователь вызывал у нее отторжение. Он был неубедительным и суетливым, как ребенок из неблагополучной семьи, которого поколачивает пьющий отчим. Непростой ассоциативный ряд сложился мгновенно, что только подтвердило его верность.