– Ты и правда собираешься провести с нами вечер? – спросила я.
– Просто мне сообщили, что моя бывшая в городе, так что не откажусь от поддержки.
Расчет был верный – волна любопытства, заставившая меня выпрямиться, его довольная улыбка при виде моей реакции – парень знал, что попал в точку.
– Твоя бывшая? – проговорила я, глядя в компьютер. – Ладно, приду, если смогу. – Эхо его обычного ответа. Только я не кривлялась. Я правда валилась с ног.
– Пожалуйста, не оставляй меня с Элизой одного! – взмолился он.
Элиза была у нас новенькая; в разговоре она доверительно наклонялась, прикасалась к руке и делала большие глаза, даже если сообщала что-то нейтральное вроде «напитки сегодня за полцены». Она мне сразу понравилась. Напомнила тех девчонок в старших классах и колледже, которые спрашивали друг друга: «Ну что, мы куда-нибудь идем? Что возьмем на обед?», тем самым автоматически делая себя – а заодно и меня – частью компании.
Она начала работать в больнице еще весной и в первую же неделю установила правило встречаться по пятницам – на что я безуспешно пыталась уговорить и Беннетта. То есть безуспешно до сегодняшнего дня.
Я глотнула кофе.
– Какая гадость… Ты все-таки шел меня наказывать?
Он взял стакан у меня из рук, снял крышку, сделал глоток и поморщился.
– Каюсь, кофе в ординаторской закончился, а я не умею его заваривать.
– Ты рискуешь вызвать бунт. Народ и не из-за такого увольняется.
Всего несколько месяцев до того, ко мне зашла женщина с усталым взглядом, которую я едва знала, и неожиданно заявила об уходе. На мой вопрос о причине она ответила, что ее «достал запах горелого».
«Хотя, похоже, никто этого больше не замечает», – пожаловалась она.
Я попросила показать, где именно. В конце концов, безопасность больницы попадала под мою юрисдикцию.
«Нет-нет, не здесь. Я про жилой блок говорю».
Она имела в виду квартирный комплекс, где поначалу жила я. При ее словах на меня пахнуло обожженным пластиком, горелыми крошками в тостере – и прошло.
Я ее поняла. В тех многоквартирных блоках всегда было неуютно. Роскошные удобства, но все стерильно и лишено индивидуальности. Квартиры занимали в основном врачи и медсестры, еще не решившие, оставаться ли им здесь, поэтому мы все старались подстроиться под сверхурочные рабочие часы и круглосуточные смены. Мы привыкли говорить шепотом, придерживать двери ногой, чтобы те не хлопали, при разговоре стоять близко.
Работая в сфере здравоохранения, мы, как никто, понимали, что наше здоровье, да и само выживание, напрямую зависит от того, смогут ли медицинские работники как следует отдохнуть между сменами. Однако тишина и постоянные изменения в расписании ломали суточный ритм. Кому-то удавалось приспособиться, кому-то нет.
«А вы не можете просто переехать?» – спросила я.
Женщина поморщилась, подразумевая, что уже слишком поздно. «Я сделала, что могла. Пора возвращаться». Она оглядывала мой кабинет, словно ее преследовал тот запах. Будто ждала, что он вот-вот появится.
Оно и к лучшему. На ее место взяли Элизу.
Но тот разговор напомнил мне о том, что все мы ходим по краю пропасти. Когда неотвязная мысль червем заползает внутрь и больше не отпускает. Вроде бы какая-то ерунда, которая засядет в голове, и ее уже не стряхнуть. Пока она не проникнет во все. Пока все мысли не сведутся к этой одной мелочи – ее наличию или отсутствию – и ты не начнешь медленно сходить с ума.
Мы стали свидетелями рокового стечения обстоятельств.
Земля перенасытилась влагой из-за рекордного количества осадков в сентябре. Ведь земля до определенной степени – как губка. В какой-то момент она просто не в состоянии больше впитывать.
В ночь с понедельника на вторник над нами очень медленно прошла гроза, так что нас заливало в течение нескольких часов. Между двумя и четырьмя часами ночи выпало более 50 миллиметров осадков. Может показаться не бог весть что, однако несущийся поток воды в 15 сантиметров способен унести машину. Как вы думаете, сколько воды достаточно, чтобы смыть маленького ребенка?
Глава 5