— Мама, папа! — встревоженный миротворец летит навстречу. — Не надо лугаться! Папа холоший!
— Мы не ругаемся, успокойся. Просто я громко говорю.
Зыркнув темными глазищами, Тёма возвращается к друзьям в песочницу. Ну вот… папа хороший, а мама плохая. Откалибровали. Понеслась коза по огороду. Здравствуй, семейная жизнь!
Бес
«Я — Денис. Твой папа.». Когда эта фраза срывается с губ, думаю, Льдинка меня убьет. Обходится. А Тёма… его пальчики на моем лице, объятия и тихий голос. «Папа». Сука! Думал, сердце остановится. Дышать трудно, глаза словно песком засыпаны. Кажется, сегодня я плакал. Впервые за много лет. И это слезы… радости или счастья, а может это просто соленая вода. Черт знает, как их отличить.
Много говорят про материнский инстинкт, но ведь есть еще и отцовский. И он проезжается по мне многотонным катком. Сын. Моя копия, только цельная, не сломленная, светлая. Шустрый сын, активный. Сразу садится на шею. Буквально. А я иду и улыбаюсь. Мы с Артемом — банда, но Льдинка пока стоит в стороне. Вернее, Иза. Изольда. Моя девочка. Никак не могу привыкнуть к короткой стрижке и новому цвету волос. Красиво, но непривычно. Смотрит настороженно, держит дистанцию. Кошка. Коготки наготове, и сегодня она это показала. За все время я ни разу к ней не прикоснулся. Никак, даже кончиком пальца.
Иза берет карту, и сразу становится легче. Теперь у моей семьи есть деньги. А вот дальше я серьезно прокалываюсь и нарываюсь на резкую отповедь. Психолог предупреждала, но я хотел как лучше и получил от ворот поворот. Ничего, делаю выводы и иду вперед. Сегодня — первый день нашего общения. Девочка изо льда станет моей женой, а сын навсегда запомнит, что я — папа.
Не забывайте, что Ваши звезды и комментарии придают моей Музе 🧚♀️ сил и вдохновения!
Глава двадцать первая
Бес
Домой возвращаемся, когда начинает накрапывать дождик.
— Ну пааап, — недовольно ноет сын, когда я беру его за руку. И это «пааап» звучит райской музыкой. Ловлю кайф, отряхивая брюки Тёмки от песка. Вытираю его ладошки влажной салфеткой, которую молча протянула Льдинка. — Хотю высоко!
Да нет проблем, парень! Поднимаю сына себе на плечи и сразу же чувствую, как он аккуратно обхватывает мои виски горячими ручонками. Эта жизнь… с чувствами и эмоциями, с абсолютно новыми ощущениями. Иногда теряюсь в пространстве, ловлю себя на мысли, что сплю. Только вот просыпаться не хочется. Иза молча идет рядом, несет игрушки сына и маленькую сумку через плечо.
— Я надеюсь, что моя квартира уже очищена от… — не договаривает, сжимает губы. Я понимаю, она обижена. Кому будет приятно знать, что тебя подслушивают и втихаря подглядывают, пусть даже камера установлена только в прихожей?
— Да, парни все сняли. Так было нужно для вашей безопасности, Иза. Бог…
— Я догадалась. Не продолжай.
Пытаюсь ее успокоить, чтобы больше не возвращаться к опасной теме прошлого. Психолог права: любое упоминание сильно ранит мою хрупкую девочку, поэтому ставлю жирную точку.
— Больше вам ничего не угрожает. Менты взяли Бога и закроют его всерьез и надолго.
Тёма на мои плечах затихает. Я уже заметил, чутко как парень реагирует на наши интонации в разговоре. Не собираюсь ему давать повод для беспокойства. Похоже, долго молчать он не умеет.
— Мама, папа, — доносится сверху. — Идем домой! Кушать, играть, сказку и спать.
Командир растет. Маленький, но очень конкретный. Весь в меня.
— Иза, ты ему сказки на ночь читаешь?
Хочу сменить тему и вовлечь ее в разговор.
— Естественно, — фыркает, пиная опавшие листья. — А как же без них?
— А я? Можно?
Кажется, этим простым вопросом сумел удивить свою красавицу. Прищурив глаз, она смотрит с недоверием. Да, моя сладкая. Буду входить в вашу жизнь, втекать, вливаться, проникать в замочную скважину. Тебе нужно время, чтобы привыкнуть ко мне — новому, поверить и научиться доверять. И я предоставлю массу возможностей.
— Приходи, если хочешь. Я напишу, когда буду укладывать Тему.
— А играть? Я тоже хочу.
Пожимает плечами, хочет казаться равнодушной, но в серо — синих глазах вспыхивают искры. Еще не знаю — почему? Главное — реагирует положительно. Теперь лишь бы не перегнуть палку, а у меня просто руки чешутся обнять хрупкую девочку, зацеловать в благодарность за сына и просто… зацеловать, залюбить. В штанах такой стояк, что скулы сводит. Прячу его под полами куртки. Как буду скрывать дома — ума не приложу. С тех пор, как прозвучали два выстрела, у меня не было женщины. Другие не нужны, не интересны. Иза — одна. Моя, любимая. И я дождусь, когда она сделает шаг мне навстречу, а пока… потерплю.