Мне все еще по ночам снилась эта дура-психолог, которая во что бы то ни стало решила, что вылечит меня от безумия. Даже, если прежде ей придется меня безумием заразить. Ральф вздрогнул, натянуто рассмеялся... Я стояла между его колен, обняв за плечи. Стояла, упиваясь ощущением того, что нужна ему. Что я — словно равная ему, взрослая. Та девушка, которую он сможет любить. Я упивалась секундной властью над ним и внезапно, вдруг поняла: здесь не я — Русалочка. Русалочка — это он. Я была ребенком, но я была на своем месте. Я была довольна своей жизнью, я знала, что когда вырасту, я получу его. А Ральф — он задыхался в море печали, тогда как его сердце рвалось на волю.
— Он красивый?.. Ну, Филипп?
— Очень, — как-то обреченно выдохнул Ральф. — Очень красивый...
— Как ты?
— Нет. Гораздо красивее.
— Этого быть не может! — сказала я. Ральф рассмеялся и поднял голову.
Его длинные ресницы слиплись, но глаза уже высохли и сияли каким-то незнакомым прежде огнем. Мы смотрели друг на друга, словно сообщники. И мой иллюзорный мир расширился, вмещая в себя, впустив в себя Филиппа, как сливаются капли ртути.
— Как ты думаешь, я бы ему понравилась? — сразу по-деловому спросила я.
Ральф рассмеялся, углядев в моем вопросе лишь детскую непосредственность и легонько дернув за собранный на затылке хвост.
— Как ты можешь не понравиться? — спросил он, смеха ради прикинувшись кавалером. — Да он просто очешуеет, когда увидит тебя!.. Мне его отгонять придется!
И я поверила. Лишь много лет спустя до меня дошло, что в тот вечер Ральф просто шутил.
Он усадил меня к себе на колено, без всякой там задней мысли, — задние стали посещать его позже; гораздо позже. Он усадил меня и прижался лбом к шее. Я молча обняла его за предплечье. Русалочка попала на сушу благодаря Ведьме. Мне предстояло стать ею. Разодрать себе грудь, чтобы напитать волшебное зелье кровью.
— Ральф, — прошептала я, прислушиваясь к тому, как Джессика наверху громит кухню. — Я вызвала полицию.
Он вскинулся, в ужасе уставился на меня.
— Ты с ума сошла? Если ее признают недееспособной!.. Тебя заберут, Верена! Мы с тетей тебе — никто.
— Ты для меня все, — тая от любви к нему, прошептала я. Обряд самопожертвования еще казался мне безоблачным и прекрасным. Я еще не знала, что буду ночевать в приемной семье. Не знала, что проведу полгода, скитаясь по таким семьям, прежде, чем Филипп женится на Джессике и я смогу вернуться домой.
— Я не оставлю тебя, — сказал Ральф, когда меня усаживали в машину. — Что бы ни случилось, знай: я найду способ.
Морось дождя лежала на его волосах.
— Я, ты и Филипп?
Он улыбнулся мне через силу; в глазах плескалась тоска.
— Да, Куколка. Ты, он и я.
Глава 3.
«Я, ФИЛИПП, РАЛЬФ»
— Я была влюблена в вас обоих, – говорю я неловко. – Где двое извращенцев, почему бы и третью к себе не взять?
Филипп смотрит на меня, как на дуру. Может быть, в его глазах, я дура и есть. А Ральф вообще не смотрит. Он сам сказал, что не в его власти заставить кого-либо жить с кем-либо.
— И для чего мне такое счастье? – спрашивает Филипп.
Мне стыдно даже сказать ему, что я думала, будто бы они влюблены друг в друга и счастливы, как могут быть счастливы лишь влюбленные в каком-нибудь утопическом любовном романе. Только ребенок мог такое вообразить, — если не считать любовные сцены. Будто Джессика вдруг поправилась и готовит семейные ужины, пока ее мужчины, сблизив головы обсуждают свой первый бизнес.
Филиппу не нужен обзор всех моих кошмаров. Было время, когда он сам об этом мечтал. Вот только Джессика помогла ему вырасти. Понять, что не бывает молочных рек. И розовых пони, что скачут по облакам, — не бывает тоже.
— Верена, это все очень мило, но ты — взрослая. Пора включать мозг и как-то им пользоваться...
— Почему?
— Ты знал? — спрашивает он Ральфа и мой вопрос зависает в воздухе.
— Догадывался.
— Тогда почему не сказал мне?!
— А что я должен был сказать? «Моя маленькая сестренка пересмотрела порнухи и теперь перечитывает «Лолиту»». Впрочем, — он медлит кусая губу, — если бы ты соизволил ответить на мой звонок, я рассказал бы тебе, чего она сейчас хочет.
— Того же, что все, — ворчливо отвечает Филипп.
— Не льсти себе, — обрываю я холодно, — большинство тупо хочет денег.
Они воззряются на меня. Искренне удивленные. Переглядываются, словно я открыла им тайну. Можно подумать, что Филипп все это время верил, будто женщины начинают вибрировать при виде него лишь потому, что он — жеребчик, что надо.
— Ты тоже хочешь их, — говорит Филипп. — Все в итоге хотят. Денег я дал бы, но жить втроем?.. Забудь, Верена. Даже не думай. Нет.
На мое счастье, под окнами останавливается тетина ауди.
И нам приходится прекратить разговор.
Тетя Агата, тут же принялась пить кровь: как не стыдно, в доме гость, а вы двое!.. Филипп, слава богу, воспитанный молодой человек. Пусть у него и дернулся слегка глаз, когда тетя извинилась, что не разбудила его для похода в церковь, он ничего не спросил. Лишь когда тетя пристегнула к невидимому ошейнику поводок и вытащила Ральфа из дома, прокашлялся:
— Вам должно быть стыдно за то, что вы пропустили мессу? Я правильно понял?.. Не за то, что вы там трижды нарушили его целибат?
Я начиная убирать со стола.
— Да ей плевать. Она хотела быть уверена, что ты притворишься, что ничего не слышал.
— Ммм... Теперь я понял, почему он не хотел держать в доме оружия, — Филипп собирает чашки и идет вслед за мной на кухню.
— Будь в доме оружие, мы все бы пошли на мессу, — говорю я, загружая посудомойку.
Говорить больше не о чем. Я уже жалею, что он остался и не хочу, чтобы он помогал мне с посудой. Но Филипп, явно чувствуя себя виноватым, не особенно торопится пойти в кабинет.
— Ты уже придумала, с чего мы начнем допрос?
— Допрос?
— Почему я не хочу и все прочее.
— Какая разница? Ты не хочешь. На этом все.
— Тогда позволь мне спросить, — он склоняет голову к плечу и прищурившись, задает вопрос номер Раз. — Ты любишь Ральфа?
— Да, люблю... Но и тебя — тоже.
— Это ужасно мило!.. — он хмыкает, но я вижу, что ему не настолько смешны мои чувства. Просто Филипп пытается удержать контроль. По сравнению с тем, что я слушала в нашу первую встречу, сегодня он просто душка.
— Ты тоже мне нравишься, не буду лукавить. Но секс — это дело двоих. Ральф тоже будет против, как только придет в себя. Понимаешь, Верена, я не люблю делиться. Я умею отказываться, умею прощать. Но делиться не могу и не желаю учиться. Ты тоже не сможешь. Сегодня ночью я чуть с ума от ревности не сошел.
- К нему?
- Ты совсем уже идиотка, что ли?! То, что было - это было от дурости и давно! В семинарии, мать твою! Черт, чтоб ты провалилась! - и он чуть ли выбежал из комнаты.
Боже мой, сколько драмы.
Глава 4.
«ПЕПЕЛ ВО РТУ»
Дурацкий разговор получился. Все равно, что распахнуть все двери в холодную ночь. Весь внутренний жар потух. Осталось только развеять пепел? Зачем он вот так?.. Хотя, если вдуматься, то вполне понятно. Если не лгать себе, всегда понятно зачем: он просто не хочет. Все. Никаких загадок.
— Пойду, поработаю, - говорит Филипп возвращаясь вниз. - До трех меня нет, окей?
— Окей.
В первый раз, когда он был здесь, то засел в гостиной. В кабинете не было телевизора, а Филиппу были необходимы все биржевые сводки. Он вывел их на экран, обложился телефонами и крепко так засел между двух ноутбуков.
Я соврала тете, что он готовится свергнуть правительство. Это были две самые веселые минуты в тот день. Сегодня и того не предвидится. Мне вообще не до шуток. Идя наверх, я думаю: и это — все? Он для того остался, чтобы меня послать?.. В чем тогда смысл того, что Филипп остался?
А на письменном столе в моей комнате, лежит телефон. Это добивает меня: теперь-то зачем?! Почему я получаю что-либо только тогда, когда оно либо потеряло весь смысл, либо изменило значение. Ну, кому мне теперь звонить?!