Лоне?
Спросить, какого черта она — такая свинья? Использовала меня в своих интересах? Смешнее, только Филиппа спросить — почему он?.. Пусть, к слову, Филипп с ней разбирается. Своими собственными методами. Если в отеле и станут шептаться, как это подло, пусть вспомнят о том, что и Лона сподличала. Мою страховку использовала, да еще выставила меня доверчивой идиоткой. Какой смысл о чем-то спрашивать?
Не зная, чем еще занять себя, я открываю окно. «Рапунцель-2. Возвращение в башню». Вид знакомых улиц вызывает ощущение западни. Филипп орет на кого-то по телефону. Жаль, что тетя не слышит. Такие цветистые выражения. Наверное, на уроках благородных манер нахватался. Приходится захлопнуть окно.
Улицы пусты. Все работают. Одна только я сижу, как тупица и снова чего-то жду.
Какой-то краткий, пронзительный, как крик ночной птицы миг, я думаю: а что, если в самом деле пойти за Антона. Но что потом?..
Я смотрю в зеркало. На свои глаза, брови... На корни волос. Джессика права: мне вообще не следовало рождаться. Ральф тоже прав, пытаясь держать меня взаперти. Такие вещи всегда всплывают.
Так почему не сейчас?
Глава 5.
«ПРЕДПОСЛЕДНЕЕ...»
В полдень прибыла бригада рабочих из парти-сервиса.
Ночи стояли такие ясные; лето продолжало дарить тепло и тетя решила, что в этот раз мы обойдемся без тента. В саду решено было установить два бара. Чтобы приходские дамы могли отследить, как часто молодежь таскается к алкогольному и вовремя принять меры. Тетя очень толерантная женщина, но категорически против блевотины на своем газоне.
Крошечные лампочки в живой изгороди; длинный стол на котором устроят буфет. Квадратный стол для человека, который будет ставить нам музыку... Круглые высокие столики в центре сада и скамьи на террасе. Все, как всегда. Люди, которых я терпеть не могу, придут на мой день рождения. Станут целый вечер терпеть меня. Потому что уважают мою тетушку и любят моего «брата». Будет скучно, тоскливо и муторно.
Все будут есть, пить, улыбаться. Делать вид, будто бы я — такая, как все.
Чтобы развеять отвращение и подкатывающую к горлу тоску, я переписываюсь с Ульрике.
«Ты — тупая, сиськастая малолетка!» — пишет она.
«А ты — перекроенная старуха!»
«Мне всего тридцать девять лет!»
«Твои года — твое единственное имущество! На твоем месте я бы в это уже не вкладывала!»
— Эй, ты оглохла? — спрашивает Филипп, оторвав меня от советов по инвестированию.
— В чем дело? Ты же сказал не беспокоить тебя до трех.
Он молча сует мне под нос часы. Не так, как делал Фуражка, гордясь и пылая. А спокойно, чтобы я могла узнать время. Почти что четыре...
— О! Я не заметила.
Телефон тренькает и я кидаюсь к нему, как ястреб. Видимо, тема бедности задела Ульрике всерьез. Филипп ждет... Терпеливо ждет.
— Я думал, у тебя нет друзей.
— Я переписываюсь с врагами.
— Как мило. Скажи-ка, здесь можно где-нибудь что-нибудь здоровое съесть?
Я поднимаю к нему глаза. Здоровое? Здесь!?
— Разве что друг друга.
Мой тон выдает меня. Я не сумела бы очевиднее донести до него обиду, даже если бы купила баллончик краски и написала все это на стене. Умом я понимаю: Фил — взрослый. Он то ли гей, то ли гетеро, то ли бисексуал, — но у него куча денег и мир для него открыт. Как будет завтра вечером открыт буфет на длинном столе. Мужчины, женщины, трансгендеры, сиамские близнецы... Филипп может иметь любого. Не по любви, так за деньги.
Богатство и красота — всегда хорошая комбинация.
Но так я лишь себе говорю. В глубине души скопилось уже немало обид. «Да как ты смеешь меня не любить, козел?! В моих мечтах ты лишь об этом мечтал!» Я чувствую себя преданной, обманутой, обворованной... Наверное, именно так сейчас ощущает себя Ульрике. Схватив телефон, я пишу не глядя. Пишу поверх двадцати ее сообщений:
«Я тебе одно скажу: в твоем возрасте надо сперва убедиться, что он кошелек достанет, а уже потом совать его член в свой рот!»
Айфон летит на кровать. Низко летит, наверное будет дождик. Филипп глядит на меня как-то странно. Видимо, делает выводы, как я ценю все то, чего добивалась.
— Злишься?
— Радуюсь!
— А ты можешь, радуясь, приготовить поесть?
Может быть, Джессика его поэтому ненавидит? Зачем кому-то нужен мужик, который не хочет трахаться, но требует, чтобы его кормили.
— Я не умею готовить.
Моя спина говорит ему: «Убирайся! Ты должен был любить меня, припав на одно колено. А я — щебетать: «Ох, Фил, не люби же меня так сильно!»
«Равнодушный, — шипит спина, — ты вовсе не нужен мне. Так что не пошел бы ты к черту?»
Ни звука: он продолжает стоять. В груди теплеет: холодная неприязнь превращается в жгучую. Повинуясь обязанностям хозяйки, я иду на кухню — организовать холодный обед. Хлеб, овощи, может, пара куриных грудок или вареные яйца.
— Ты голодная?
Меня разбирает дурацкий смех.
Вспоминается Лона с ее мечтами о Доминанте. Возмущенный вопль в защиту Адины: «Она о нормальных отношениях мечтала...» и ответ Наташи: «Нормальные бывают с нормальными!» Как самоуверенна я была. Каким реальным казалось, будто узнав меня, Филипп станет есть у меня из рук.
Да, как же! Спасибо, хоть руку не откусил.
— Что смешного?
— Ах, да отстань ты, мать твою!
Его рука вылетает вперед, словно змеиная голова: пальцы смыкаются на запястье. Рывок такой сильный, что я буквально падаю животом на стол и наши лица оказываются так близко друг к другу, что я ощущаю почти выдохшийся запах его лосьона после бритья.
— Не заходи за флажки.
Я медленно поднимаюсь, осознав, что он больше не держит меня.
— Я все расскажу Ральфу.
— Валяй. Только кофе сначала сделай.
Дотопав до кофеварки, я понимаю, что могла бы прямо сейчас обжарить горсть кофейных зерен прямо в руке. В голове, словно муха зудит вопрос: Джессика уже была сумасшедшей, когда выходила замуж. Или спятила в браке с ним?
— Жалеешь, что я остался? — спрашивает Филипп.
Я оборачиваюсь. Посмотреть, не издевается ли он. Нет. Вроде бы, абсолютно спокойно спрашивает. Только этот взгляд... Я по инерции запускаю пальцы в волосы. К черты Ральфа и его эстетические заскоки. Надо снова закрасить корни. И на автозагар сходить. Раньше я никогда себя так не запускала... Но раньше меня не любил только один мужчина. Теперь они не любят меня вдвоем.
За приоткрытым окном проносится черная сверкающая махина. Воспользовавшись моментом, я бегу встречать Ральфа.
Глава 6.
«ПРАВДА ИЛИ НЕТ?»
— Это правда, что Антон предложил тебе выйти замуж? — он швыряет ключи на полку и спиной прижимает дверь.
— Я ему отказала.
Ральф слегка успокаивается.
— Иди сюда, — он кладет ладонь мне на голову и притягивает — чмокнуть в лоб. — Где Фил?
— На кухне.
— Фил!? — Ральф шагает через гостиную, мимо каминной полки, мимо коврика на котором мы в первый раз занимались сексом. — Ты слышал новость?..
По его тону можно решить, что случилось что-то важное и серьезное, но речь лишь о деловых вопросах. Даже странно видеть Ральфа одетым во все мирское, говорящим о бизнесе. Словно это и не Ральф вовсе, а какой-то незнакомый мне молодой человек. У него те же зеленые глаза и те же черные волосы, но его тон, выражение его лица...
Я не знаю этого человека.
Я разливаю кофе по чашкам и Ральф не глядя, притягивает меня к себе на колени. Как притянул бы собаку. Филипп коротко скользит взглядом по его руке, лежащей на моей талии. Но тут же поднимает взгляд на его лицо.
— Я как раз спрашивал твою сестру, не жалеет ли она, что я не уехал.
Ральф умолкает, словно выключенное радио. На его лице возникает привычное выражение.
— И что ты ему ответила? — спрашивает он, не глядя на меня.
— Она промолчала, — с готовностью улыбается Филипп, подпирая кулаком щеку.
— Жалею, — говорю я.