— За что?! — я упал на пол, залитый кровью.
— За всё!
— Но мы же с тобою, вроде бы, уже почти муж и жена?!
— Вот в том-то и дело, что почти! Я ещё подумаю! — презрительно и зловеще сказала Милли, и снова резко ударила меня своей прелестной, но очень сильной ножкой, уже в промежность. — Все вы гады и придурки! В том числе и мои братья! Ненавижу!
— Так, — охнул я и скривился от боли. — За что же мне такое наказание, Господи!? Не пойму!
— Господь в данной ситуации ни при чём!
Рядом со мною возникли Белл и Луп.
— Сочувствуем, Величайший Господин!
— Как там Серпент?
— Оклемался. Рука восстановилась.
— Понятно… Слава Богу!
— Бога нет, — мрачно и устало произнесла Милли.
— Хорошо. Но с Мирами следует что-то решать.
— Зачем?
— Ну, в данный момент одни из представителей этих самых Миров находятся в спальне и утверждают, что конец всему близок.
Луп напрягся, скривился и раздражённо спросил:
— А, они-то каким образом и зачем явились к Вам?
— А что, нельзя?
— Ну, в принципе можно, но все обитатели Четырёх Миров предпочитают этого не делать. Нарушать пространственно-временные границы, знаете ли, очень опасно, — ворчливо произнёс Луп.
— Почему?
— Вы не представляете, Величайший Господин, какой бардак тогда кругом воцарится! — воскликнул Луп. — Ну, это то же, что ликвидировать на Земле все государственные границы и всем разрешить свободное перемещение по планете.
— Ну, существует же Еврозона? — неуверенно сказал я.
— Это всего лишь небольшая часть территории Земли. Фактически, Еврозона — это одно из множества государств, имеющих свои границы.
— Ладно, Бог с ними, с границами, — сказал я, падая в кресло и указывая рукой гостям на диван и стулья. — Прошу, господа. Приступим к разговору? О чём пойдёт речь?
— Эх, коньячку бы сейчас, да закусочки, чтобы мозги лучше работали, Да и время трапезы пришло, — мечтательно произнёс Фум. — Извините, Величайший и Великие Господа, за дерзость.
— Ничего, ничего… — весело рассмеялся Серпент, внезапно объявившийся в комнате. — Вам многое позволено. А вообще-то вы правы. Как вам данная идея, господа? Ну, я о коньяке.
Идею все горячо поддержали, всецело и полностью одобрили. Серпент вопросительно и выжидающе посмотрел на меня.
— Ну и?
— А вы что, не можете его организовать сами? — удивился я.
— Могу-то я могу, но будет потрачено столько сил и энергии, — поморщился Серпент. — А Вам это раз плюнуть.
— Вот как? — снова удивился я. — А что, мои силы не будут потрачены?
— Будут. Конечно, будут. Но одно дело, когда тяжело груженную повозку тянет лошадь, а совсем другое дело, когда слон, — усмехнулся Первый Великий Господин. — Чувствуете разницу?
— О, как чётко, ясно и образно! — восхитился Фум.
— Понятно, — задумчиво произнёс я. — А нельзя кому-нибудь здесь прибрать. Очень не эстетично будет потреблять дорогой напиток на таком фоне.
Все посмотрели на Фума и Белла. Они засуетились, взялись за руки, напряглись, и через десяток секунд в комнате было всё так, как было ранее. Я в свою очередь закрыл глаза и напрягся.
Когда через два десятка секунд я их несколько опасливо открыл, то облегчённо вздохнул и с удовлетворением обозрел покоящиеся на столе три бутылки какого-то дорогого коньяка, лимоны и другие фрукты, зелень, кусок окорока, головку твёрдого сыра, батон хлеба, ну и, конечно же, пару пачек масла и две большие стеклянные банки с красной и чёрной икрой.
— Великолепно! Но с таким столом мы до дискуссии можем и не добраться, — засмеялся, внезапно появившийся из ниоткуда, Риг.
— Да, уж, — улыбнулся Серпент.
— Ну, я думаю, что мы можем спокойно поговорить обо всём и обсудить проблемы во время скромного товарищеского завтрака, — сказал я. — Приступим?
— Да, завтрак очень скромен, — хищно ухмыльнулся Фум, а затем закипела бешенная работа по организации этого самого завтрака.
Стол скоро и успешно был полностью сервирован, все быстро уселись за него.
— За встречу!
— За встречу!!!
— За Первый Мир!
— За Первый Мир!
— За здоровье!
— За здоровье!!!
— За Второй Мир!
— За него!
В разгар трапезы на пороге зала возникли Первый Великий Господин Антикв и Великая Госпожа Альба.
— О, прелестная и неподражаемая Альба! — вскочил Серпент, бросился к женщине, поцеловал ей ручку и сделал жест в сторону стола. — Прошу к нашему шалашу!
— А шалаш-то очень и очень неплох, — чувственно улыбнулась Альба, обнажив идеально ровные и белые зубы, и невесомо тряхнула пшеничной чёлкой, отчего всё замерли в немом восхищении.