Я стал раздевать Милли ещё в коридоре, горя и трепеща от необыкновенной и всё поглощающей страсти, которая кипела во мне, как раскалённая лава в чреве вулкана, готового вот-вот взорваться. О, Милли, женщина моей мечты! Самая необыкновенная, прекрасная, нежная, неповторимая и безумно любимая! Наконец-то я тобой овладею! Я был так возбуждён, что несколько запутался в молниях и застёжках, а потом не стал обращать на них внимание и принялся остервенело и безжалостно рвать шикарное платье своей возлюбленной в клочья.
О, Милли! О, моя радость! О, моя самая любимая и желанная! О, женщина, ради которой я готов пожертвовать всем! Что мне Миры! Они не стоят и гроша ломанного и мешков золота перед этим удивительным созданием! Плевать мне на всех, плевать на Космос, на звёзды и планеты, на Энергию, на Границы, на судьбу и на всё остальное! Здесь и сейчас для меня существует только Милли, — единственная и обожаемая, святая и непорочная женщина, ради которой я готов на всё! О, Милли!
Я уже почти до конца обнажил свою возлюбленную, решительно разорвав на ней невесомые, но довольно прочные трусики, когда в дверь раздался долгий и назойливый звонок.
— Не обращай внимания, любимый! — Милли затрепетала и стала в ответ рвать одежду, имеющуюся на мне, а потом присела на колени.
— Как же не обращать, чёрт возьми! — прохрипел я, ощущая горячий и влажный рот женщины на своём члене, который был эрогирован до такой степени, что до его взрыва оставались считанные мгновения.
— О, о, о!!! — заорал я.
Звонок прозвенел снова.
— Чёрт возьми! Этот когда-нибудь прекратится!?
— Когда-нибудь, когда-нибудь… — донёсся из-за двери громкий, но печальный голос Серпента.
Милли вскочила и вдруг грязно выругалась.
— Входите! — устало произнёс я, застёгивая брюки. — Да нет! Минуту! Милли, быстро в ванную комнату, приведи себя в порядок! Там есть халат.
— Хорошо.
— Входите же!
На пороге возник Первый Великий Господин. Он был облачён в классическое дорогое тёмно-жёлтое пальто, на ногах имел не менее дорогие башмаки, а на голове его покоилась очень дорогая и стильная фетровая шляпа.
— Ну, и… — обессилено и крайне устало произнёс я, падая на диван.
— Как Вам моя сестра?
— Благодаря таким идиотам, как вы, я ещё её до сих пор по настоящему так и не познал! — злобно произнёс я. — У меня такое ощущение, что собралась банда, члены которой издеваются надо мною и испытывают моё терпение! Чую какой-то зловещий и тайный заговор! Сволочи!
— Что?! Как вы смее… — сначала возмутился, а потом вдруг мгновенно присмирел мой ночной гость.
— Ну, и… — раздражённо повторил я. — Какого хрена вы припёрлись ко мне в самый решающий момент?! Может быть, в самый судьбоносный и уникальный из всех моментов в моей жизни!?
— Извините, Величайший Господин, что я посмел внезапно нарушить Ваш покой… — смутился нежданный гость.
— Наш покой!
— Да, да! — печально произнёс Септер. — Я посмел нарушить Ваш покой и покой Госпожи Милли в связи с тем, что произошло кое-что очень существенное и крайне прискорбное!
— Ну?!
— Исчез Энергетический Сгусток нашего Мира!
— Что?! А почему я не почувствовал это эпохальное событие?!
— Вы, извините, были заняты таким ответственным делом, что Вам было не до иных чувств и восприятия чего-либо потустороннего. А, кроме того, что вам наш сгусток? У Вас есть свой.
— Так, так, так… — напрягся я. — Да, сейчас я ощущаю, что Сгустка нет. Странно… Что такое, вообще, происходит?! Что за вопиющий непорядок и сплошной кавардак!?
— Я тоже очень обеспокоен, — грустно произнёс Серпент. — Кто-то проводит над нами какой-то эксперимент, или забавляется, или мрачно нами манипулирует. Ничего не пойму.
— Милли! — досадливо воскликнул я.
— Я здесь, любимый!
— О, уже любимый?! — удивился Серпент.
— Хотите, чтобы я вас превратил в лягушку, в червя или в улитку?! — зловеще произнёс я. — Делайте свой выбор!
— Величайший Господин! — запаниковал Серпент. — Ну, зачем же такие крайности!? Можно превратить меня в орла или, хотя бы, в мощного, мудрого и бесстрашного африканского слона или тяжёлого, пусть и тупого, но не менее мощного носорога?!
— Почему именно в африканского слона или носорога?
— Они непобедимы и не поддаются дрессировки.
— Один — ноль в вашу пользу, — рассмеялся я.
— Любая игра всегда будет в Вашу пользу!
— Может быть, может быть… — вздохнул я. — Так что же мы будем делать с этим несчастным вашим Сгустком?
— Ну, он, вообще-то, очень необходим.
— Кому?
— Всем. И людям, и нам, нелюдям, для поддержания Общего Баланса и Великого Равновесия!