— За что тебя люблю, моя девочка…
— Мне не нравится, когда ты меня так называешь!
— За что люблю тебя, мой цыплёнок…
— Боже мой! Прекрати надо мною издеваться!
— За что люблю тебя, моё солнышко…
— Ну, это же совсем другое дело!
— За что люблю тебя, моё…
— Величайший Господин! — внезапно возник подле меня Луп. — У нас снова проблемы!
— Да что же этот такое?! — вознегодовал я. — В кои веки решил овладеть Госпожой Милли на самой вершине Эльбруса! Да, всё-таки ваша банда надо мною нагло и расчётливо издевается!
— Ни, ни! Упаси Боже!
— Я уже начинаю сомневаться в существовании этого самого Боже!
— Не кощунствуй, милый, — мягко произнесла Милли и нежно провела ручкой по моему лицу. — Бог, всё-таки, есть.
— Ты уверена? Ты же ранее отрицала его наличие?
— Ну, была перевозбуждена или пьяна. Бог всё-таки существует.
— Уверена окончательно и бесповоротно?
— Да, уверена, и даже точно знаю, — усмехнулась Милли. — А иначе теряется смысл всего.
— Согласен.
— Величайший Господин! — нервно произнёс Луп.
— Ну, что случилось и произошло на сей раз?! Луна падает на Землю? Солнце перестало вырабатывать энергию? Сатурн, Юпитер и Нептун одновременно сошли с орбит и врезались друг в друга?
— Ни первое, ни второе и не третье, — скорбно произнёс Луп. — Случилось кое-что похуже.
— И что же может быть хуже того, о чём я предположил?!
— Первый Великий Господин умер…
— Что!?
— Как!?
— Господин Серпент скончался сегодня в полдень.
— Что!?
— Как?!
— Увы…
— Но он же бессмертен, как и мы все! — панически воскликнула Милли и стала нервно мять в руках тонкий кружевной носовой платок, появившийся из ниоткуда.
— Ну, что же, — вздохнул я и философски произнёс. — Смерть — есть предел всех страданий! Смерть — это полное и бесповоротное исцеление! Смерть — это конец самой длинной дороги, которая ведёт в небытие!
— Что ты такое несёшь?! — возмутилась Милли. — У меня умер бессмертный и любимый брат!
— Ах, да… Скорблю и сочувствую. Неплохой был мужик, хотя и не без недостатков. Зануда и слабый в фехтовании.
— Заткнись!
— Молчу, молчу… Что будем пить и есть на поминках? Этот вопрос меня чрезвычайно интересует.
— Да, заткнись же ты, наконец!
— Всё! Я нем и тих.
— Луп, как всё произошло, как всё случилось?
— Почувствовал я некий дискомфорт, поглотило меня беспокойство. Отправился я в замок брата и обнаружил его мёртвым. Принял немедленные меры по реанимации, ты же знаешь мои способности и возможности. Но всё оказалось тщетно, напрасно и впустую! — вдруг горько всхлипнул Луп.
— Ну, успокойся, мой мальчик, — заплакала Милли и обняла брата.
— Да что же это такое происходит?! — вознегодовал я и тоже чуть не заплакал, глядя на Милли. — Как может бессмертный Господин помереть?! Не верю! Быть такого не может! Я же вернул Сгусток. В мире воцарились полная гармония и спокойствие.
— Увы… — снова всхлипнул Луп.
— Хватит горевать и плакать, как баба! И это Великий, беспощадный и кровожадный Господин Луп, подавитель и истребитель смут и восстаний!?
— Да, он самый! — ещё больше залилась слезами Милли. — О, горе нам! Я сейчас умру!
— Не умирай, моя цыпочка! — засуетился я. — Я же ещё не успел овладеть тобою. Я же не какой-то извращенец, чтобы наслаждаться твоим бездыханным и холодным, но всё равно таким прекрасным и соблазнительным телом!
— Ну, что за чушь ты несёшь! — забилась в истерике и рыданиях Милли.
— Всё, всё! Молчу и начинаю активно действовать!
— Слава Богу!
— А где находится замок Серпента?
— В Нормандии, на юге.
— Франция, значит? Хорошо устроился…
— Саша!
— Да, да! Так, так… Схватил, понял, уяснил. Ну, что же, пора и в путь? — я с сожалением посмотрел на величественные горы и прозрачное небо, и переместился в Нормандию вместе с Лупом и Милли.
Серпент был бледен, неподвижен, холоден, отстранён и, вроде бы, совершенно мёртв. Гроб стоял в центре огромного зала с мраморными полами и дубовыми панелями на стенах. Горели свечи. Серое, зловещее и мрачное небо за узкими и длинными окнами не внушало никакого оптимизма и разрушало веру в светлое будущее.
— «Что было, то и будет, и ничего нового нет под Солнцем!», — горестно произнёс я.
— Что?! — поморщилась Милли.
— «Экклезиаст»…
— Понятно…
— Величайший Господин, может быть, всё-таки, Вы что-либо предпримите? А вдруг?! — спросил Луп.