В зале ресторана воцарилась гробовая и скорбная тишина. Я подал сигнал старому седому цыгану и довольно симпатичной молодой девушке подле него. Старик взял первые аккорды, и я заранее зарыдал, не забыв опрокинуть в себя полный фужер коньяка.
— «Боже, что ты творишь!?», — раздался в моей голове возмущённо-горестный голос Милли.
— «Сгинь, сука!».
Романс закончился. Я подошёл к цыганам и скорбно вручил старику пачку долларов.
— Спасибо, друг. Можно ещё пару-тройку раз?
— Конечно, Господин хороший!
— А если с оркестром?
— Разрешите, я предварительно посоветуюсь с дирижёром? Следует выделить в нужных местах мою партию.
— Само собой. Милая, а как вас зовут? — спросил я у девушки-цыганки.
— Кармен.
— О, классическое имя! А можно как-нибудь пригласить вас на ужин?
— Можно, если отец отпустит, — улыбнулась Кармен и тряхнула роскошными волосами.
— Сколько тебе лет?
— Шестнадцать.
— Превосходно! Вот тебе моя визитка. Жду звонка, милая.
— Всё может быть! — весело воскликнула девушка.
— «Ты окончательно сошёл с ума?!», — завизжала Милли в моём мозгу.
— «Сгинь, ведьма!».
Через десяток минут я с наслаждением слушал прекрасный русский романс в исполнении цыганского хора, оркестра и гитары-соло. А потом снова очнулся медведь и мы с ним в паре организовали цыганочку с выходом. А затем скрипач, трепеща от восторга, сыграл «Маленькую ночную серенаду» Моцарта. Я поаплодировал ему и попросил исполнить «Турецкий марш». А после этого великого произведения я слёзно попросил организовать какую-нибудь еврейскую и проникновенную мелодию, которая была очень чувственно и печально сыграна.
Как раз к самому салюту в зале появился обновлённый и почти протрезвевший Прокл. Он решительно влил в себя пол бутылки коньяка и оценивающе посмотрел на Кармен, а потом подошёл к осоловевшему медведю, потрепал его по холке и спросил:
— Как поживаешь, хозяин тайги? Гроза тигров и лосей?
Медведь ничего не ответил, так как последние силы уже покидали его исстрадавшийся организм.
— Господин Прокл! — весело сказал я. — Не желаете ли вы внести свою лепту в наш творческий вечер? Ну-ка, выдайте что-нибудь этакое!
— Я прочитаю вам, господа, выдержки из одного из произведений великого китайского поэта Гао Ци.
— О, как? — удивился я.
— Внимание!
— Всем полное внимание!
Все снова печально замолчали и мрачно задумались. Утро вступало в свои права. Рассвет был робким, но ясным и чистым, сулящим надежду на светлое будущее. Да, апрель, есть апрель…
— Друзья мои! — грустно произнёс я, допивая коньяк. — Всем спасибо. Особая благодарность медведю. Преподнесите ему от моего имени пару-тройку килограммов мяса на кости и баклажку мёда. К сожалению, до салюта мы так и не добрались. Какой сейчас может салют. Рассвет, однако… Никакого не будет эффекта. А то, что без эффекта, не имеет никакого эффекта. Да, что-то я стал заговариваться. Видимо, действительно пришла пора прощаний… До свидания. Дай Бог, свидимся, господа.
ГЛАВА 38
Главное в жизни — любовь! А любить нельзя ни в прошлом, ни в будущем. Любить можно только в настоящем, сейчас, в сию минуту.
Мы с Проклом сидели в кафе, не торопясь цедили пиво, заедая его весьма неплохим вяленным лещом, и периодически бросали задумчивые и томные взгляды на невыносимо синее небо за окном.
— Знаете, а я вдруг сейчас вспомнил один очень интересный и умный анекдот, еврейский, кстати, — усмехнулся Прокл.