— «Боже мой! И это — мой самый любимый на свете мужчина!? И это истинный Герой!? Воин Первой Ступени?! Высочайший Господин?!».
— «Почему ты всё время бросаешь меня?! Почему покидаешь так внезапно и жестоко?! Боже!!! Неужели мне нельзя просто проснуться рядом с тобою, поцеловать ласково и нежно твою чудесную шейку и почувствовать её ответное движение?! Я хочу оказаться с тобою в одной постели ранним вечером и поздним утром, и бесконечно обнимать тебя, и вдыхать аромат твоих шикарных волос, и не менее шикарных бёдер и плеч! И ещё мечтаю взять в руки твои великолепные сиськи и потискать их в полном экстазе и испытать немедленный и невыносимый оргазм только от этого!».
— «Вот идиот! Всё, как всегда, испортил!», — рассмеялась Милли. — «Ну, всякое было в моей жизни, но таких придурков ещё ни разу я не встречала на своём пути!».
— «И долог ли был твой путь?».
— «Столетия, тысячелетия. Уж, извини… Мне, отнюдь, не восемнадцать и даже не двадцать лет…».
— «Я это понял совсем недавно…».
— «Прости…».
— «Да за что тебя прощать!?» — усмехнулся я. — «Ты сама прекрасно знаешь, кто нас в конце концов простит!».
— «В Бога я категорически не верю!».
— «Глупая баба! Не кощунствуй!», — поморщился я. — «Зато Он в тебя верит и, возможно, когда-нибудь простит!».
Снова раздался долгий звонок в дверь.
— А зачем существуют эти агрегаты? — задал я глупый вопрос в пространство, которое мне не ответило. — Звонок — это тревога и сомнения. Открывать, не открывать… Чёрт его знает. Но, с другой стороны, звонок несёт и надежду на неожиданную и приятную встречу!
Я, не торопясь, подошёл к столу, налил в рюмку коньяка, задумчиво посмотрел в серое окно и выпил божественный напиток, после чего тяжело вздохнул и пошёл открывать дверь.
ГЛАВА 23
Истинная жизнь человека — та, о которой он даже не подозревает.
Я довольно долго открывал новую бронированную дверь, так как она в настоящее время была отягощена двумя замками с высшей степенью секретности и защиты.
— Здравствуйте, Величайший Господин! — почти одновременно и радостно воскликнули Серпент, Луп, Риг, Лапид, Фульгур, Белл и Фум.
— Вот это компания! — усмехнулся я. — Сегодня вы все почти в сборе. С какой стати мне оказана такая великая честь?
— Это нам оказана высокая честь с Вашей стороны быть принятыми и выслушанными, — в свою очередь усмехнулся Серпент.
— Но я ещё, вроде бы, не высказал своё согласие на это. Увы! Вы пока стоите на пороге моей скромной и тихой обители, и к серьёзной беседе я не очень готов в силу ряда чрезвычайных обстоятельств.
— И каковы они, и в чём их причина?
— Не буду углубляться в детали. Скажем так… Нанесён очередной и очень сильный удар по моей почти полностью истощённой нервной системе, — поморщился я.
— Так, понятно… Милли всему виной? — сочувственно произнёс Серпент.
— Да, она, сука…
— Как вы смеете?! — вздрогнул Луп.
— Заткнись! Смеет! — прорычал Серпент. — И, вообще! Не тебе рассуждать о любви!
— Это почему же?!
— Тебе напомнить кое-что!
— Не надо! Молчу, молчу!
— То-то!
— Величайший Господин! Время не терпит, — скорбно произнёс Белл.
— Ах, да… снова поморщился я. — Планета Земля, а значит и весь Первый Мир под угрозой. Помню тему. Но, вот моя обожаемая и неподражаемая, и Великая Госпожа Милли…
— Да сколько можно?! «Всё Милли, да Милли!», — воскликнул в ярости Серпент и сжал кулаки. — У нас такие проблемы!
— «Какие?», — усмехнулась Великая Госпожа, внедрившаяся в наши головы.
— «Ты, дура, никак не можешь удовлетворить единственного и по-настоящему влюблённого в тебя придурка! Ну, что же это такое!? — взорвался Великий Господин. — Он действительно в тебя влюблён! Отвечаю за свои слова и гарантирую их полную правдивость! Милли, ну, сколько же можно!? Ты издеваешься над нами всеми!? Что ты творишь!?».
— Значит, я, — придурок? Это ты о ком?! — гневно и решительно перевернул я массивный стол. — Перед тобой, сволочь, Величайший Господин!? Воин Первой Ступени!? Могучий любовник и сокрушитель сотен Миров?! На колени, смерды! Туфли мои целовать и лобзать сейчас будете, застыв в полном восторге и экстазе!
— «Дорогой, любимый!», — заголосила Милли. — «Это явный перебор! Остынь! Успокойся!».
— Хорошо… Явно я погорячился и переборщил, согласен… Простите меня все. Но сколько же можно терпеть эту бабу, застрявшую где-то в тысячах непонятных и неприкаянных Мирах!?