Я набрал номер Эдвины Боллард, и мне ответил внушительный, похожий на рык, знакомый сочный баритон.
— Надеюсь, моя знакомая в добром здравии, а не лежит под плитами гаража? — с тревогой спросил я. Мембрана загрохотала, как барабан.
— Это вы, Холман? — прогудел наконец баритон. — Эдвина в обычном состоянии.., как всегда истерическом. Веселенький денек я провел. Все равно что караулить в психушке лунатиков в полнолуние! Как развиваются события? Вы не представляете, как я на вас надеюсь!
— Полный успех! — бесстыдно солгал я, настроенный баритоном исполнителя шекспировских пьес на британский лад. — Поэтому и звоню. Сегодня в восемь вечера я привезу бесспорное доказательство, что девушку убили не вы.
— Правда? — Облегчение в его голосе вызвало у меня мерзкое чувство вины. — Слава Богу! Замечательно, Холман! Не знаю, как...
— Потом, — сказал я. — Мне уже пора, к телефону рвется какая-то расхристанная девушка по вызову. Похоже, Марти Дженнингс обсчитал ее на девяносто девятый доллар. — Я быстро повесил трубку.
Повинуясь внезапно возникшей идее, я набрал номер бара в центре города, известного под названием “У Майка”, и спросил, нет ли там поблизости Джо Треллена. С тех пор как я знал Джо, он всегда сидел в этом баре, так что пари было беспроигрышное. Джо, экс-адвокат и алкоголик, перебивался выполнением случайных поручений для желающих сэкономить деньги на практикующем юристе.
— Джо Треллен слушает, — раздалось в моем ухе знакомое невнятное бормотание.
— Рик Холман, — отрекомендовался я. — Как ты, Джо?
— Ужасно! — горестно ответил он. — Кроме двух ничтожных кружек пива, купленных каким-то прижимистым моряком, больше ничего, и я трезв!
— Для тебя нашлась работенка. Знаешь Ника Фесслера?
— Нет, — сказал он твердо. — Даже у нас, бывших адвокатов, есть своя гордость! Слышал о нем, конечно...
— Я хочу знать, женат ли он и, если да.., на ком.
— У меня знакомый в муниципалитете, — ответил Джо, — но он дорого стоит, Рик, ради такого важного дела.
— Сколько?
— Вечером я должен купить ему ржаного виски с маленьким прицепом. — Джо захихикал. — Я позвоню тебе в течение пятнадцати минут. Идет?
— Двадцать пять баксов, если уложишься, — сказал я. — За каждую минуту просрочки теряешь доллар. — Я беззвучно усмехнулся. — Так идет?
Но он уже повесил трубку.
Телефон зазвонил через тринадцать минут.
— Нет, сейчас не женат, — быстро заговорил Джо. — Был.., в тысяча девятьсот пятьдесят седьмом, целых семь недель, на Лулу Ла-Зарр... Настоящее имя Элли Мэй Скротен. Она получила развод, основание — крыша поехала. — Экс-адвокат гоготнул. — Может, парень ожидал, что она умеет говорить?
— Большое спасибо, Джо, — сказал я. — Дай мне Майка.
— Разумеется, — сказал он. — В любое время, мистер Холман. Вести с вами дела — одно удовольствие. — Он снова гоготнул. — Если бы я все еще чтил закон, то не посмел бы потребовать с вас так много.
Наступила короткая тишина, затем грубый голос прогудел в мое ухо:
— Привет, мистер Холман.
— Майк, — сказал я, — запиши тридцать баксов на мой счет, ладно?
— Само собой.
— Только передай Джо, что я сказал двадцать пять, а на оставшуюся пятерку вечером пошли еду для него, ладно?
— Как скажете, — прогудел Майк. — Только он не станет есть, сами знаете.
— Но иначе меня заест совесть... — ответил я. Я поставил телефон на пол и закрыл глаза. Звонок задребезжал через три минуты, когда я уже начал засыпать.
— Мистер Холман? — прозвенел молодой женский голос, после того как я пробурчал в микрофон нечто неразборчивое. — Вам звонит мистер Дженнингс, пожалуйста, не бросайте трубку.
— Я в ванной, — огрызнулся я. — Что вы хотите? Чтобы я встал под кипяток?
Но девушка уже передала трубку.
— Говорит Марти Дженнингс, — послышался решительный баритон. — Я только что говорил с нашим общим другом в духе ваших предложений. Он относится к вам враждебно.., и скептически. К тому же он зол на вас.
— Неудивительно, — заметил я.
— Мне показалось, вам следует это знать.
— Спасибо, — сказал я, а затем вдруг спросил по наитию:
— Зачем вы пригласили на прием Бетти Уонг, мистер Дженнингс?
— Фесслер попросил в качестве одолжения. А что?
— Бетти меня заинтересовала. Никто, кажется, о ней ничего не знает.
— Она была его любовницей, во всяком случае, еще несколько месяцев назад, — ответил продюсер. — Ник называл ее своей королевой-девственницей. — В голосе Дженнингса послышалось отвращение. — Даже в лицо, представляете, но Бетти Уонг, кажется, было наплевать. Думаю, перед этим она работала секретаршей у Милфорда. Меня весьма удивила просьба Фесслера пригласить ее, я думал, все давно в прошлом.
— Любопытно, — сказал я. — Говорят, она называла себя женой Ника.
— Выдавала желаемое за действительное, — коротко рассмеялся продюсер. — Или фраза Ника отражала реальность, пока мисс Уонг не стала его любовницей?
— Кто знает? — бодро ответил я. — Спасибо за звонок, мистер Дженнингс.
— Просто я подумал, вам следует это знать, — повторил он и повесил трубку.
Я снова поставил аппарат на пол и на всякий случай закрыл глаза, пребывая в уверенности, что не усну. Когда я очнулся, на часах было шесть тридцать и за окном светало. Я принял душ, оделся по полной форме, включая тридцать восьмой в поясной кобуре под пиджаком, второпях проглотил бурбон со льдом и сел в автомобиль. Без двадцати восемь я припарковался перед домом Эдвины Боллард, и Роберт Джайлс открыл дверь раньше, чем я успел нажать кнопку звонка.
— Рано, — сказал он.
— Всему причиной мои врожденные хорошие манеры, — сообщил я. — Если я опаздываю, начинаю тосковать, а нет ничего хуже, чем плачущий гость на приеме, не так ли?
— С вами все в порядке? — осторожно осведомился англичанин.
— Все великолепно! — заверил я. — Если у вас под рукой есть отрытая могила, я упаду в нее, не возражаете?
Когда я прошел за ним в гостиную, с дивана на меня бросила злой взгляд Эдвина Боллард. Она была в мрачном черном платье и здорово походила на труп трехдневной давности. Атмосфера в комнате явно накалялась.
— Ну, старина? — раздался баритон Джайлса, возвратившегося в комнату. — Где обещанное доказательство?
— Не будь дураком, сердце мое! — язвительно сказала Эдвина. — Час пока не пробил. Подожди еще пятнадцать минут. Волшебник не станет доставать белых кроликов из шляпы до восьми часов, помнишь?
— Выпить не найдется? — Я с надеждой взглянул на Джайлса.
— Конечно. — Он недоуменно поглядел на меня, пожал крутыми плечами и направился к бару.
— Значит, вы наконец-то мне поверили? — В ехидном голосе Эдвины звучало удовлетворение. — Девушка убита!
— Да, и я видел тело, — согласился я. — Но когда я на несколько минут вышел, чтобы доплатить за стоянку, труп унесли.
Джайлс вложил стакан в мою руку.
— Вы хорошо себя чувствуете, старина? Я имею в виду, не сказалось ли на вас напряжение последних дней или другие причины?
— Все прекрасно, — успокоил я его. — Правда, опасаюсь, что не все приглашенные посетят вас. Хотя до сих пор я был в них уверен.
— Не все? — удивилась Эдвина. — Кто, например?
— Кролики. — Я загадочно улыбнулся. — Даже волшебник не может вынуть их из шляпы, если они сперва в нее не влезут.
Голубые глаза с розовыми прожилками сосудов расширились.
— Бобби, по-моему, у него крыша поехала!
— Нет, — уверенно возразил англичанин. — Он шутит, вот и все. Американский юмор. — Он озадаченно покачал головой. — Никогда не могу понять их шуток.
— Это вам не крикет, — ввернул я.
Не успел он ответить, как раздался звонок в дверь.
— Поскорее откройте, старина, — с тревогой сказал я. — Боюсь, чтобы мои кролики не убежали.