Шино пришла почти сразу, как ушла Асуна, обменявшись с ней несколькими фразами: приветствия и благодарности со стороны Шино, а так же обещание вновь собраться вместе даже за чашечкой кофе или чая. И последнюю из услышанных мною я запомнил лучше всех прочих:
— Иди к нему. Сейчас он нуждается в тебе больше, чем в ком-либо другом.
Я буквально почувствовал, как отстранённо и по-деловому сказала эти слова Асуна, будто я был всего лишь шестерёнкой в механизме её компании. Будто не она меня держала в объятиях, слёзно умоляя не оставлять её, будто не она была со мной всё это время, наверняка пропустив несколько важных совещаний. И точно не она держала меня за руку, как в нашу совместную поездку к Касеру-сану.
Конечно, Асуна хотела продолжить жить без меня и прожить эту жизнь с человеком, который может её сделать счастливой.
Но я против этого. И я намереваюсь вернуть свою жену, чтобы больше никогда даже в мыслях у неё не было думать обо мне так, будто я чужой человек.
Именно поэтому, как только я более-менее пришёл в себя, я рассказал пришедшей ко мне Шино часть той правды, что хранил в себе. Я не хотел её ранить ещё больше, чем сделал до этого. Поэтому следующий этап своей жизни я должен был пройти в одиночестве. Ну или почти.
— Шино? — моя рука коснулась плеча женщины, которая сосредоточено чистила яблоко. Она посмотрела на меня, и уголки её губ чуть поднялись вверх.
— Тебе придётся сильно постараться, чтобы я смогла простить тебя, — мою попытку сказать то, что я хотел, она прервала, засунув в мой открытый рот кусочек очищенного яблока. — Сначала твоё отстранённое поведение, — Шино задумчиво посмотрела на лезвие ножа, — затем ты и вовсе стал чужим человеком. Я не узнавала тебя, Кадзуто. Ты заперся в своём мире. И ты не хотел принимать чьей-либо помощи.
Мой побег от реальности нанёс весомый урон не только моей шкале здоровья, но и шкале отношений со многими людьми. Мой коллега Ишида Наоки, с которым я выпивал вечерами, так и не навестил меня, а все мои извиняющиеся, глубоко сожалеющие обо всё том, что я натворил, сообщения он оставлял без ответа, хотя совершенно точно читал и готов был на них ответить. Наоки — потрясающий друг. Один из немногих моих настоящих друзей. Что в этом мире, что в другом, он был тем, кому я доверял почти все свои радости и печали. Наоки — часть моей семьи, и сравнивать его с Юджио бесполезно и глупо по отношению ко всем, и всё же привязанность к ним обоим была схожа. Я не видел в Наоки моего дорого брата Юджио, но было время, когда я едва Ишиду не назвал его именем.
Хоть Наоки и не отвечал на мои сообщения, он был одним из тех, кто навещал меня, пока я спал, и оставлял гостинцы от всего моего рабочего коллектива. Уверен, он был тем, кто предложил стать добровольцем.
Я действительно не хотел принимать чьей-либо помощи. Я просто верил, что воплотив в жизнь проект Асуны, я смогу хоть как-то приблизиться к её прощению.
Тем не менее, я не отрицаю, каким эгоистом был когда-то. И каким продолжаю быть сейчас.
Я посмотрел на задумчивое выражение лица Шино, которая аккуратно вырезала кожуру уже у другого яблока. В другой жизни она была полицейским, который невероятно искусно обращалась с холодным оружием. Не только с огнестрельным. Она любила свою работу. И сейчас выходит, что своим выбором я лишил её возможности выбрать профессию по душе и осуществить свою детскую мечту. Ещё недавно Шино была человеком, который помогал мне в разработке и дизайне оружия, потому что её можно было назвать профессионалом в этом вопросе. А сейчас она ведущий дизайнер IT-компании, которая не одну ночь думала о своём неверном выборе профессии. И каждую такую ночь целовала по её мнению спящего меня, думая, что всё в полном порядке.
Моя попытка убежать от развода с Асуной и переиграть эту жизнь так, чтобы я вышел победителем, не увенчалась ничем хорошим ни для кого. Сейчас я осознавал, какой детский поступок совершил. На причиненную мне боль, я обиделся и сбежал от всего, что эту боль причиняло мне.
Я грустно улыбнулся. Я пропустил Рождественский ужин со своими друзьями и Шино. И вот уже пропускаю Новый год. Бросил взгляд на электронные часы в палате — Аугма на период лечения была отключена. 31 декабря, 12:16 дня. Шанс начать новую жизнь в новом году. Да, так и сделаю.
Я виноват перед столькими людьми, и сейчас, говорить все правду и раскаиваться во всём том, что я натворил, не имело смысла.
— Шино, — я положил свою руку поверх руки Шино, — я виноват перед тобой больше, чем ты думаешь.
Моя жена усмехнулась.
— Тебе и это сейчас даётся так же сложно, как и объяснения тому, что происходит с тобой. Кадзуто, — она посмотрела на меня возможно впервые с тех пор, как зашла в палату. — Ты стал совсем другим. Я не узнаю тебя. Что с тобой произошло, что ты так изменился?
— Многое, — я опустил взгляд, — и я не знаю, что именно стало начальной точкой.
Шино тяжело вздохнула.
— И я думаю, что пока я не разберусь с собой, я не имею права спрашивать о тебе, — я провёл рукой по волосам, убирая чёлку назад, решаясь произнести следующие слова, — и говорить о нас. Так будет лучше.
— Кадзуто, послушай, ты снова взваливаешь на себя всё, — Шино подалась вперёд и ласково провела по моим волосам, заставив меня взглянуть на неё. — И ты снова, как обычно, отдаёшь всего себя работе, совершенно забыв обо мне. — Она убрала руку и встала с кровати, подойдя к окну. — Но ты ещё ни разу не предложил мне прекратить наши отношения, — твёрдо заключила Шино, сложив руки на груди. — Я не буду говорить тебе о том, как меня это удивляет и как мне больно слышать о таком. Ни на чём не буду настаивать. Я прошу тебя только об одном. — Моя жена с тоской во взгляде посмотрела на меня. — Обещай, что ты обо всём мне расскажешь, когда выиграешь этот бой.
— Обещаю. Я обещаю, Шино. Я расскажу тебе обо всём. Спасибо тебе. — Я улыбнулся ей и немного неловко протянул руки, чтобы заключить её в объятия. Я видел, как Шино боролась со своим чувством гордости, но в конце концов, она сдалась, заключив меня в отчаянные и крепкие объятия, которая сама же разорвала, не дав мне ответить тем же.
Эти объятия показали мне, каким хорошим другом была для меня Шино. И что она понимала меня так, будто понимала себя саму. Жизнь с Шино по моим воспоминаниям была похожа на мирную гавань, в которой не было места штормам и бурям. И возможно именно это делало её такой чужой для меня. Всё, что меня окружало, место, где я жил, женщина, с которой я жил, были как будто не для меня.
Мне не трудно догадаться, по какой причине.
Так я рассуждал, когда Шино собирала свои вещи, и, подарив мне грустную, подбадривающую улыбку, вышла из палаты, оставив меня в тишине.
Кажется, однажды Асуна упоминала о новом возлюбленном Шино в той жизни, но даже этот факт я пропустил мимо ушей, как и много других вещей, которые мне моя жена говорила.
Я невероятный эгоист.
20:16 pm. 31 декабря, 2035 год.
Я с радостью могу отметить, что Новый год я встретил не один. Мои мать и отец навестили меня с рождественским тортом и мандаринами. Вместе мы провели почти целый час, прежде чем они ушли и уже через секунду ко мне заглянули Кляйн, Лизбет, Силика, Окада и моя дорогая сестрёнка Сугуха вместе с моим маленьким племянником на руках. Мне разрешили надеть Аугму, и к нам присоединилась Юи. Чуть позже подошла Шино, подарив мне лёгкий поцелуй в щеку. Для моих друзей мы были по-прежнему вместе и вели себя так же непринуждённо и мило, будто между нами ничего не произошло. Настоящим чудом было увидеть недовольного Наоки в шапке Санты, который вошёл в палату с пакетом вёдер из сети закусочных, в которых продавались любимые всеми нами острые куриные крылышки и ножки. Пока все счастливо ели курочку, я мог на них смотреть только с видом великого мученика, грустно жуя картошку-фри.