Асуна поправляла и без того аккуратно уложенные волосы. Я скучал по её длинным волосам, но сейчас я понимал, что эта длина ей очень даже идёт, особенно, когда она наклоняла голову и короткие пряди открывали небольшой участок её нежной шеи.
Глаза моей любимой снова посмотрели на дверь. Асуна подошла к ней, желая открыть. Ни на мне, ни на ней не было Траслятора. Видимо, она хотела встретить меня в коридоре.
Со всей осторожностью, на которую я был способен, я вышел из своего укрытия и подошёл к Асуне. Мои руки с нежностью легли на её талию, заставив любимую вздрогнуть, и я прижал её к себе, зарывшись носом в волосы Асуны, вдыхая аромат. Неяркий, цветочный, не перекрывающий восхитительный запах её кожи.
— Кадзуто, — выдохнула, она, расслабляясь.
— М?
— Как давно ты здесь?
— Настолько, чтобы увидеть, как ты меня ждала.
Асуна развернулась в моих объятиях и сердито посмотрела на меня.
— Мог бы и показать, что ты здесь.
— Зачем? — улыбнулся я.
— Наблюдать, — я положил руку на её щёку, посмотрев на розовые губы, чтобы затем посмотреть в её глаза, — как Асуна ждёт меня, как она поправляет свои волосы… Я просто не мог лишить себя такого удовольствия. — Я мягко поцеловал её в лоб.
Асуна очаровательно надула свои губы. Моё сердце сладко застонало. Я просто не могу сейчас наброситься на неё, пожирая её губы своими.
Каким идиотом я был?!
— Ты так говоришь, будто тебя совсем не волновало, что ты вот так придёшь ко мне.
— Клянусь, — я поднял свою ладонь на уровне груди, подтверждая искренность своих слов, — я волнуюсь до сих пор. Асуна настоящая богиня.
— Нуууу, Кадзуто, — она лукаво улыбнулась мне, обнимая за талию, — тебе совсем не идёт льстить.
— Как ты можешь так говорить, Асуна? Я говорю совершенно искренне!
Асуна прищурила глаза, и я почувствовал, как она затягивает пояс на моей талии, к моему разочарованию.
Я грустно посмотрел на неё.
— На что такое ты рассчитывал, Кадзуто? Что я прыгну на тебя, жаждя восстановить всё упущенное время?
— Что? — нарочито удивился я. — В моих мыслях только разочарование. Будто ты не впустишь меня в свою большую ванну! Я с нетерпением ждал этого!
Асуна тут же покраснела и отвернулась от меня, пытаясь разорвать объятия, но я только сильнее прижал её к себе и усмехнулся.
— Интересно, — с ухмылкой продолжил я, — о чём таком подумала Асуна. Неужели Асуна так плохо думает обо мне? — она смущённо-удивлённо посмотрела на меня, и мои губы расплылись в ещё более удовлетворённой улыбке. Мои руки легли на талию Асуны и стали мягко сжимать её. — Или Асуна жаждет, чтобы я, — я наклонился к её уху и прошептал, — резко повалил её на футон и подарил каждому участку её мягкой кожи поцелуи?
Я оставил поцелуй на мочке её уха, заметив, как по её шеи побежали мурашки.
— Кадзуто, дурак! — она ударила меня кулачком в грудь и вырвалась из объятий.
Я развернулся к ней, прижимавшей к своей груди кулак. Её лицо пылало, и Асуна смотрела на меня так, будто я только что бесстыдно сжимал её грудь, а вовсе не обнимал так крепко, как мог позволить мужчина обнимать свою женщину.
— Асуна? — я захотел сделать шаг ближе к ней, но получил полотенцем в лицо.
— Чтоб без него не заходил! — крикнула мне она и захлопнула за собой раздвижную дверь, ведущую на веранду.
Я прижал полотенце к груди, счастливо улыбаясь. Из моих глаз хлынули слёзы.
Чёрт, какой же я идиот.
***
Мы сидели в тишине. Я бы не назвал её комфортной, но и не могу сказать, что она неловкая. Во всяком случае, не для меня.
Благодаря пару, исходившему от воды, мне не нужно было объяснять причину моих покрасневших глаз. Но если честно, спроси меня Асуна об этом, я не стал бы скрывать о том, как жалею об упущенных годах из-за своих странных предположений.
Я посмотрел на Асуну. Она задумчиво глядела на воду перед собой.
Прежде чем зайти в эту комнату, я скинул с себя юкату, сложил её и положил на футон. Я надел полотенце на бёдра, выполняя ту просьбу Асуны, которую она имела в виду. В конце концов, просто взять полотенце и предстать перед ней во всём своём великолепие не такая уже плохая идея (тем более, что Асуна видела меня, а я её. Для нас больше не существовало неловкости, но Асуна не моя жена. И я должен помнить об этом).
Передо мной девушка, чьи мечты и чувства я растоптал. Рядом с ней я самый настоящий мудак, который хочет начать с ней всё сначала, поняв, что он ошибся с прошлым выбором и допустил ошибку.
Я сжал губы и опустил взгляд. Мне следует вести себя с ней более бережно. Потому что она заслуживает такого отношения, как никогда раньше.
Я будет стоить его всегда.
Чем больше я провожу времени с ней, тем больше понимаю, что именно я упускал в наших семейных отношениях и что могло привести к разводу.
Я встал со своего места и сел рядом с Асуной. По воде пошла рябь, на которую я теперь смотрел, стараясь подобрать тему для разговора.
— Никогда бы не подумал, что смогу вот так наслаждаться ванной, — я выдохнул и откинулся на стену вокруг источника. — Благодаря Асуне я смог понять все прелести ванн.
— Кирито-кун отказывался принимать ванну в SAO, — отметила Асуна. — Зато охотно не выходил из неё в Underworld.
— Underworld? — я искренне удивился. Мы однажды поднимали эту тему в прошлом, но не углублялись в неё, понимая, как трудно было вспомнить хоть что-нибудь. Но у меня хранились в памяти особенно дорогие моменты. Не только два года в Underworld. — Как много ты помнишь?
— Не так много, — на губах Асуны мелькнула улыбка. — Ронье и Тизе рассказали мне.
Мы с Асуной встретились взглядом.
— Они рассказывали много вещей. Например, какой ты обжора, — я нахмурился, а Асуна только улыбнулась, — искусный фехтовальщик, — на моём лице расцвела гордая улыбка, — замечательный сенпай, — я заметил, как на лице Асуны мелькнула тень, — и великолепный друг. — Наши глаза снова встретились, и от всей той любви, которой светились её глаза, моё сердце стало биться быстрее, а по всему телу растекалось приятное тепло, щекочущее грудь. — Все эти вещи о тебе я знала уже очень-очень давно. Но когда они рассказали мне о том, что со слов Юджио ты проводил много времени в ванной, я удивилась, если честно. Потом улыбнулась. Мне нравилось открывать каждую новую сторону тебя. Но ты оставался собой. И был такой соней.
— Потому что только ночью я мог думать о тебе, — я смущённо отвернулся, прежде чем собраться и вновь посмотреть на Асуну, буквально выпалил всё, что я когда-то рассказывал ей, но готов был рассказывать вновь и вновь. — Мне снились сны о тебе. Я каждую ночь думал о тебе. Для всех я не помнил ничего о мире, из которого пришёл. Я мог молчать обо всём, но мне всегда хотелось рассказать Юджио о тебе, как мне повезло с тобой и как чертовски сильно я скучал по тебе. Я думал о тебе, каждый раз, когда оставался один. Когда мне снилось, что ты лежала в моих объятиях, или как я целовал тебя или любил, я не ходил на занятия в этот день. Я просто не мог думать о другом, когда твой образ так ярко был в моей голове. Я тренировался с мечом, я убегал посреди ночи в город, чтобы купить медовые булочки, потому что ночное небо напоминало мне о том, как мы проводили вместе, а эта булочка была похожа на булочку со сливками из Айнкрада. — Я замолчал. В уголках глаз Асуны блестели слёзы и я, не удержавшись, пальцами осторожно вытер их. Асуна прижалась своей щекой к моей ладони и закрыла глаза, дав волю слезам.
— Я так переживала за тебя всё это время, когда ты чуть не оставил меня, когда ты не приходил в себя. Так волновалась за тебя. И когда ты сказал, что мы расстаёмся, — у меня больно кольнуло сердце, — я решила отпустить тебя. Пока с тобой всё хорошо, пока ты здоров, пускай ты будешь не со мной. Я смогу пережить. Но, Кадзуто, пожалуйста, не рискуй так собой. Я не переживу, если останусь в мире, где нет тебя.
— Я люблю тебя, Асуна, — мой голос дрогнул. Мы оба дрожали.
— Я люблю тебя, Кадзуто, — она прижалась ко мне всем телом и я с трепетом заключил её в объятья.