Я приготовил пару бокалов заказанного напитка. Мы пили в гостиной, как вдруг зазвонил телефон. После серии идиотских потренькиваний, свидетельствовавших, что звонят из автомата, в трубке раздался голос Роя:
– Будьте добры, можно мистера Йенделла? (Он до сих пор не усвоил нынешнюю манеру телефонного общения – без всякого миндальничанья просто называется нужное имя.)
– Да, Рой, это я!
– Даггерс? Отлично! Как поживаете? Послушайте, дружище, вы у меня последняя спасительная соломинка. Вы что, не один?
– Не один.
– Ах ты, вот невезуха! Что ж, ничего не поделаешь. – Он был явно раздосадован. – Ну да, никогда…
– Мы уходим, собираемся поужинать.
– Ах вот как! Видите ли, я тоже не один. У нас кое-что сорвалось. Скажите, нельзя ли…
– Где вы сейчас?
На другом конце трубки я услышал тоненькое женское хихиканье, затем приглушенные слова Роя – судя по всему, он кого-то увещевал. После чего вернулся к разговору: – А? Мы за углом от вас. На Карлтон-хилл.
– Так давайте немедленно ко мне! Я вас впущу, и мы тут же исчезнем.
– Правда?
Я заверил, что это серьезно, повесил трубку и кое-что объяснил Вивьен. Как я и ожидал, она вмиг и невозмутимо восприняла сказанное мной, согласившись на то, что, если понадобится, я могу потом разделить с ней постель, куда она так или иначе непременно возвращалась в воскресенье к вечеру, чтобы начинать рабочую неделю на своей, по ее выражению, территории – и, как выяснилось потом, в аккурат с шести утра. Тогда я объяснил, кто такой этот Рой, который сейчас явится.
– Как, сам сэр Рой Вандервейн? Который выступает по телевизору?
– Да, частенько. К тому же дирижирует разными оркестрами. Музыкант, мой старый приятель. Только прошу тебя, Вив, не говори никому, хорошо?
– Какой разговор! Ну а все же, он женат?
– Да. Это все…
– И что жена? Смотрит сквозь пальцы или как?
– Думаю, что нет. Тут трудно сказать. Должно быть, нет. Скорее всего. Видимо, просто не знает. Почти наверняка.
– Жены знают всегда.
Вивьен осуждающе смотрела на меня, и я не знал, что сказать, но как раз в этот момент раздался звонок, и я поспешил вниз открывать. По первому беглому взгляду, один из силуэтов, поджидавших за матовым стеклом двери, принадлежавший, по-видимому, Рою, был так сильно выше второго, что на мгновение мне подумалось: вдруг Китти ошиблась в своих подсчетах и Рой уже дошел до совращения малолетних? Мои гости переступили порог, и я обнаружил, что дело еще не приняло столь серьезного оборота; однако, подобно библиофилу, который тянет время и протирает очки, прежде чем приняться листать редкий том, я отсрочил обстоятельный обзор вплоть до того момента, как мы все предстали друг перед другом в гостиной.
– Знакомьтесь, Сильвия! – сказал Рой тоном, не оставлявшим ни малейшего сомнения, что ему совсем не хочется называть ее фамилию.
Не давая себя вовлечь в бессмысленные мистификации, я представил Вивьен как Вивьен. Возникший в памяти эпизод с трусами представился мне во много раз красноречивей утаивания фамилии, и меня так и подмывало заметить Рою: если б он заделался шпионом, то тут же наверняка побежал бы к полицейскому спрашивать, где площадка для запуска бактериологических ракет. Но я сдержался: он не так поймет, к тому же это помешает моему изучению Сильвии; словом, я смолчал, в то время как Вивьен, осуждающий взгляд которой горел любопытством, обменивалась с Роем любезностями.
Интересно, та ли это большая любовь Роя, которая началась еще пару недель назад или же эту он подцепил только что на каком-нибудь сборище? Скорее всего, именно так, изо всех сил надеялся я, оглядывая ее лицо (круглое, бледное, тонкие губы), волосы (гладкие, длинные – до пояса), одежду (джинсы, свитерок с рыбака-недоростка, длинная кожаная безрукавка), фигуру (ничего особенного, по сравнению с этой Вивьен просто вызывающе соблазнительна). От Сильвии как-то странно попахивало, чем-то вроде прелой соломы. Я смотрел, как она озирается, обводя взглядом полки с книгами, проигрыватель с усилителем, рояль, ряды пластинок, пишущую машинку так, словно все эти предметы казались ей не просто слегка непонятными, но явно не отличимыми друг от друга. Она то и дело откидывала назад две длинные, падавшие на лицо пряди разделенных прямым пробором волос, но те тотчас возвращались на привычное место; хлопотно, нет слов, но, видно, удобней так, чем прибегать к пошлой и унизительной помощи ножниц или ленты. В довершение всего Сильвия кого-то мне напоминала, а может, просто ее фотография, одна из многих фотографий девиц до двадцати пяти, на днях мелькнула в газетах.
– Дико потрясная хата! – произнесла она с модным на тот момент грудным прононсом. Голосок у нее был тонкий и звонкий, а выговор как раз такой, от которого Рой в своей речи пытался избавиться. – Вы сам по себе тут живете?