— Вот именно. Но на дворе двадцать первый век, и иногда я вообще не понимаю, зачем женщинам нужны мужчины.
— Дорогая, а вот это точно преувеличение.
Карсену была ненавистна мысль о том, что какой-нибудь мужлан может обидеть ее. Он переживал незнакомые ему до сих пор чувства — гнев, ревность, желание защищать. Однако ему не хотелось развивать их в себе, потому что у них с Бет ничего не может быть. Но и тот факт, что она готова добровольно обречь себя на одиночество, настораживал его.
— Зря я затеял этот разговор.
Бет развернулась к нему и схватила за руки. Они стояли рядом с фонтаном. Голубое небо, цветные кораблики, качающиеся на волнах искусственного водоема. Казалось, в воздухе было разлито умиротворение. А рядом с ним — очаровательная женщина с яркими, как огонь, волосами, ее сводящая с ума улыбка и смех, который заставит любого мужчину совершать безумные поступки.
— Ты очень хороший человек, Карсен.
Он покачал головой. Пора избавить ее еще от одной иллюзии.
— Ты ошибаешься, Бет, я часто делал вещи, которыми нельзя гордиться. Моя бывшая невеста… Мать терпеть ее не могла. Сейчас я понимаю, что, возможно, Эмили была частью моего протеста. Закончилось все плохо. Я причинил ей боль, потому что не любил ее.
Бет вздохнула.
— Я читала об этом, прости.
Карсен тихо выругался.
— Не надо извиняться. Но не делай меня лучше, чем я есть на самом деле. Потому что всякий раз, когда я предупреждаю тебя о коварстве мужчин, я хочу того же, чего хотят все остальные. Вот этого. — Он обнял ее, прижал к себе и поцеловал на глазах у прохожих. — Я хочу не только целовать тебя, но понимаю, что это невозможно, — прошептал он рядом с ее губами. — Ударь меня, Бет. Оттолкни, скажи «нет» или сломай нос. — Карсен сбивался с мысли, ощущая ее тело рядом. Лимонный аромат шампуня, запах чистой кожи сводили его с ума.
Он чувствовал, что она дрожит, и ненавидел себя. Он хотел отстраниться, но Бет не позволила. Обеими руками вцепившись в его рубашку, она сама быстро поцеловала его.
— Думаешь, только мужчинам хочется невозможного? Я тоже хочу тебя, хотя и понимаю, что ты никогда не будешь моим.
— Обещай, что ударишь меня, если я когда-нибудь сделаю это снова.
— У меня есть предложение получше, — ответила Бет, поднимаясь на носочки и касаясь его губ. — Как первоклассная помощница, которая все может, я помогу тебе найти женщину, способную стать украшением вечеринок и корпоративных обедов у Бэников.
— Нет.
Бет заглянула ему в глаза.
— Только не говори мне, что я слишком слабая и не справлюсь с заданием.
Острое, ни с чем не сравнимое желание пронзило Карсена.
— Я не считаю тебя слабой.
— А какая я? — потребовала Бет.
Красивая, желанная, восхитительная, замечательная — такие слова приходили ему на ум. Но Карсен понимал, что эти слова лишь еще сильнее разожгут костер, который они оба тщетно старались погасить.
— Смелая, — ответил Карсен, дразня ее и стараясь разрядить обстановку. — Или дерзкая.
— Смелая? — Бет хлопнула его по руке. — Тогда я напомню тебе, что ты собирался накормить меня обедом. — Она слабо улыбнулась.
Эта улыбка поразила его. На мгновение он представил Бет с их ребенком на руках. Карсен не мог думать о наследниках, вечеринках, ответственности перед семьей и даже о Патрике. Все его мысли сейчас занимала Бет. Она предназначена ему свыше. Он знал и чувствовал это.
Но его семья — и особенно мать — превратят жизнь Бет в кошмар. Он со всей своей властью не сможет защитить ее. Она слишком сообразительна, слишком инициативна. Она, возможно, способна поставить на место мужчину, но никогда не справится с Дейдрой Бэник. Эмили пыталась. Карсен сам подставил ее и не хотел, чтобы та же участь постигла Бет.
Он откажется от Бет и сосредоточится на бизнесе, как и планировал. Давно надо было взвалить все обязанности на себя, а не прикрываться младшим братом.
— Тогда пошли, — сказал Карсен. — Я сам умираю от голода. — Он не позволит, чтобы его семья причинила боль Бет. Он отпустит ее… как только они закончат строительство.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Карсен пытается защитить ее, размышляла Бет вечером того же дня, сидя на скамейке рядом с самым дорогим рестораном в Лейк-Женеве. Самое смешное, что его попытки не вызывали в ней такой отрицательной реакции, как навязчивая опека братьев. Почему?
— Не думай об этом, — пробормотала Бет самой себе, но было уже слишком поздно.