Звуки исчезли, время растянулось…
Но в следующий момент время вернуло свой обычный бег, и Максим с грохотом повалился в барабаны, которые стали разваливаться и раскатываться в разные стороны.
Лина перестала дышать, и ее охватило полное понимание того, что происходит. Она со всей ясностью осознала то, что только что, прямо на ее глазах, Максима убили. Пьяный подонок застрелил его. Почему-то в ее голове с дикой скоростью просвистели все когда-либо виданные в кино или читанные в книгах сцены, в которых можно было увидеть, как ведет себя женщина, на глазах которой убили ее мужчину, но все они были фальшивы и театральны…
Все оказалось совсем не так.
Лина побледнела и застыла, как восковая фигура, она не могла пошевелить даже пальцем. То, что только что произошло, было настолько невероятным и нелепым, что она почувствовала, как начинает сходить с ума. Но спасительный обморок подоспел вовремя, и, уронив голову на сложенные перед собой руки, Лина потеряла сознание. Ее темно-рыжие волосы разметались по ресторанному столику, и опрокинутый пустой бокал, медленно подкатившись к краю, покачался и замер…
Глава вторая
В небольшом зале суда было душно и жарко.
В железной, добротно сваренной из арматурных прутьев клетке сидел упитанный, гладко выбритый, надушенный дорогим одеколоном Червонец.
Он пренебрежительно поглядывал из-за решетки на висевший за спинками судейских кресел государственный флаг. Российский триколор не вызывал в Червонце ни уважения к некогда необъятной Империи, ни священного трепета перед памятью отцов и дедов, ни, в общем-то, уместного страха перед правосудием.
Само убийство нисколько не угнетало Червонца, а деньги, потраченные на отмазку, гарантировали желательный исход дела. Надежно оплачены были не только адвокат, от которого, конечно, кое-что зависело, но и, для полной уверенности в благополучном исходе дела, - и судья, председательствовавший в суде, и прокурор.
Деньги у Червонца были, о чем, собственно, и говорила его далеко не случайная кличка. Не обладая большим умом, он лихо компенсировал этот недостаток полным отсутствием совести. Поднаторев в уличном мордобое, который он лихо выдавал за кун-фу, и постоянно совершенствуясь в редкостной наглости, преподносимой как доблесть, он уверенно продвигался по, так сказать, служебной лестнице и наконец занял достойное место в уголовном сообществе. Ради денег он не брезговал ничем.
"Судите-рядите, - думал Червонец, поглядывая на флаг, - двадцать штук зелени перекрасят вас в нужные цвета. Флаг красный - сколько болтался? Семьдесят годков. А запахло бабками немеряными - хлоп - сразу правильные цвета добавились".
Синий Червонцу нравился особенно - он напоминал море, теплое такое, соленое… Да и белый был тоже ничего себе - песочек на пляже где-нибудь в солнечных краях тоже белый.
Друганы Червонца - с десяток коротко стриженных братков - вальяжно располагались недалеко от клетки, в которой без наручников, но под надзором конвоиров сидел виновник торжества правосудия.
Братки довольно громко посмеивались и переговаривались. Толстый бандюган по кличке Мокрый уверенно кивнул квадратной башкой сидящему в клетке Червонцу и просипел:
- Все ништяк, братан. Все схвачено, за все заплачено.
- Заплачено, - охотно согласился Червонец, - да только платил я сам. Так что ты не квакай.
А про себя подумал: "Лучше бы ты сам здесь парился, козел. Или бабла заслал…"
Конвоиры, привыкшие к непыльной работе, разве что не зевали в открытую.
Побегов из зала суда на их памяти не было, и единственное, чего хотелось двум здоровым и ленивым мужикам в засаленной вертухайской форме, так это того, чтобы вся тягомотина побыстрее закончилась.
Вообще-то им было по барабану - осудят быка, сидевшего рядом с ними в клетке, на десять лет, на двести лет, или выпустят его на свободу, полностью оправдав. Кроме умеренной зарплаты, конвоирам почти ничего не перепадало. Они торчали рядом с клеткой в основном для проформы - так полагалось по уставу, предписывающему надежно бдить на процессах с убийцами, маньяками и государственными преступниками. Для них это было столь же буднично, как для рабочего - штамповка алюминиевых мисок.
- Чучелам отстегивать ничего не надо, - сказал Червонец адвокату в приватном разговоре, под "чучелами" имея в виду всех, кроме самого адвоката, следователя, прокурора и судьи.
- А разве кто-нибудь собирался? - почти искренне удивился адвокат. - Думаю, что в вашем деле особенных затруднений не будет. Неосторожное обращение с оружием. Вы расстроились, что было вызвано оскорблениями и угрозами со стороны пьяных музыкантов и наглой администрации кафе. Предъявим им встречный иск. Разрешение на ношение оружия у вас в полном порядке, свидетели все на нашей стороне.
С администратором кафе, как я справедливо полагаю, ваши люди уже провели разъяснительную работу.
- Натурально провели, - кровожадно ухмыльнулся Червонец, - конкретно все перетерли, по уму.
- Очень хорошо, - адвокат привычно улыбнулся, показав дорогие зубы, - я думаю, что вполне можно рассчитывать на небольшой условный срок, если, конечно, не случится форс-мажорных обстоятельств.