Хочу почувствовать её дыхание на своей щеке.
Хочу узнать вкус её губ.
Преодолеваю разделяющие нас ничтожные сантиметры и жадно целую девушку своего друга.
6
Юля
Страх овладевает каждой клеточкой тела. Кажется, я сойду с ума от пронзающего ледяного ужаса. Сердце выскакивает из грудной клетки, в висках шумит, голова кружится, и я уже не чувствую, что реально, а что — нелепый сон, мираж.
Ко мне всем телом прижимается Денис, накрывает мои губы своими, тёплыми и жёсткими. Крепко держит за плечи, пытается углубить нелепый, дикий, несвоевременный поцелуй. Я заранее ощущаю наступление панической атаки. Приоткрываю рот и впиваюсь зубами в чужие наглые губы. Чувствую металлический привкус на языке.
Денис отступает, громко матерится. А я оседаю на холодный пол и трясусь всем телом, раскачиваюсь из стороны в сторону, закрываю глаза, пытаюсь достучаться до затуманенного разума. Всё хорошо, всё будет хорошо! Такое случается: нужно всего лишь подождать — и меня перестанет колотить, дыхание выровняется, и в груди не будет так сильно щемить. Но бесполезно взывать к здравому смыслу — я бессильна что-либо сделать, остаётся только ждать и стараться не сойти с ума.
Снова этот всепоглощающий ужас, не имеющий ничего общего с реальностью. Страх быть неуслышанной и непонятой, страх одиночества, страх перед чужой напористостью. Всё вокруг — сплошной страх, и я растворяюсь в нём, теряю себя.
Чьи-то руки поднимают меня, сквозь бетонную стену я слышу твёрдый мужской голос.
— Юля, очнись! Посмотри на меня: тебе ничто не угрожает, слышишь? Сделай глубокий вдох и выдох. Давай, ты сможешь. Повторяй за мной.
Я открываю глаза, фокусируюсь на Денисе, повторяю за ним какие-то дыхательные упражнения: вдох на четыре счета, выдох на шесть. Я смогу. Мне становится чуть легче, озноб постепенно проходит, сердце болит не так сильно. К сожалению, страх не исчезает. И мысли путаются, словно я нахожусь в алкогольном тумане.
— Продолжай дышать вместе со мной, — говорит Денис, жестами показывая, когда нужно вдохнуть и выдохнуть. — Кто выбирал ресторан: ты или Руслан?
— Я, — произношу, когда до меня доходит суть его вопроса.
— Отличный выбор. Обожаю рыбные заведения, в нашем городе во всех побывал. В подобные рестораны я прихожу ради устриц: здесь они всегда свежие, проверенные, и выбор достаточно большой. Ты пробовала когда-нибудь устрицы?
— Н-нет, — качаю головой. К чему эти глупые вопросы?
— А зря! В них либо сразу влюбляешься, либо ненавидишь до конца жизни. А какие морепродукты тебе нравятся?
— Раки, — друг Руслана точно сумасшедший.
— О, это моя любовь! — улыбается Денис. — Я их с детства ловил в реке, а потом варил в воде с укропом, чёрным перцем и лавровым листом. До сих пор ничего вкуснее не ел.
— Да ладно? Разве какие-нибудь крабы или лобстеры хуже обычных раков?
— Для меня — да.
Я недоверчиво мотаю головой, смотрю на Дениса — и до меня резко доходит, что он сделал. Сначала помог вернуть контроль над дыханием, а потом постарался отвлечь меня от дурных мыслей. Выбрал какую-то приземлённую, совершенно неуместную тему, чтобы я на неё переключилась. И перестала бояться.
— Спасибо, — тихо говорю, переводя взгляд на реку за окном. Дотрагиваюсь до нелепого пучка на голове, разрушаю его, выбрасываю резинку в ближайшую урну и с наслаждением провожу рукой по волосам. Они рассыпаются беспокойными прядями по плечам, лезут в глаза, и я дёргаюсь, чтобы откинуть их в сторону.
— Я помогу, — Денис осторожно цепляет пальцами непослушный локон и прячет его за правое ухо. Случайно дотрагивается до моей кожи, но тут же убирает руку. Касание лёгкое, как пёрышко, еле заметное, но именно от него я на секунду перестаю дышать.
Мы с Денисом встречаемся взглядами. С удивлением замечаю, что у него серые глаза. Надо же, не обращала внимания. Изучаю его суровое лицо, на губах вижу маленькую ранку. Значит, я всё же его укусила.
— Больно? — зачем-то спрашиваю.
— Нет.
Разве меня должно волновать его состояние? Он напал, я защищалась. Мне бы убежать от него, скрыться за спиной Руслана и забыть о произошедшем, как о страшном сне. Но что-то меня останавливает. Живые эмоции в глазах Дениса? Мягкий тон его голоса? Он больше не смотрит на меня волком, скорее, изучает, как подопытного кролика. Любопытство и недоумение читаются в его тёмном взгляде.
Но нет, я остаюсь с ним по другой причине. Впервые кто-то адекватно отреагировал на мою паническую атаку. Не сказал, как мама: “Прекрати сидеть на земле, ты меня позоришь, на нас же люди смотрят”. Не распсиховался, как мой бывший: “Ты чего, из припадочных? А раньше сказать не могла? Я ваши бабские истерики не терплю”. Не выпучил глаза от ужаса, как университетские подруги. Вместо этого Денис помог мне, поддержал, ни единым словом или жестом не выказал своего недовольства, раздражения или отвращения.