— Ты очень любишь свою работу? — уточняю я.
— Да.
— И голова у тебя болела из-за увольнения?
Юля совершает быстрое, еле заметное движение: дотрагивается рукой до затылка и пренебрежительно кривит губы. Те же эмоции мелькали на её лице, когда она говорила про Артура. В ресторане сидела одинокая и убитая, на меня смотрела перепуганными глазами, две недели назад у неё началась паническая атака из-за моего насильного поцелуя. Юля резко реагирует на чужие прикосновения, её увольняют с работы без внятной на то причины, и Артура она с издёвкой называет примерным семьянином. Пазл складывается, и я сжимаю челюсть, стараясь унять гнев.
Не нужно быть Шерлоком, чтобы понять — к ней приставал работодатель, а когда Юля отказалась — уволил. Возможно, домогался её не первый раз и сегодня даже применил силу, но это уже мои догадки.
Хреново.
— Я что-то не то сказала? — испуганно спрашивает Юля.
— Нет, всё нормально. Устал просто. Так что ты будешь делать? Искать новую работу?
— Это был единственный магазин комиксов в нашем городе, — грустно произносит Юля. — Но я справлюсь. Тем более я всего лишь обычная продавщица, могу устроиться куда угодно, особых знаний от меня не требуют.
— Я так сильно тебя обидел, что ты уже который раз вспоминаешь мои слова?
Юля отводит взгляд, забирается с ногами на диван и обнимает колени своими тонкими руками. Долго молчит, потом вздыхает и тихо говорит:
— Просто ты во многом прав. И от этого больно. Руслан меня поддерживает во всём, доказывает, что нет ничего плохого в работе продавца-консультанта. И этот так, любая деятельность достойна уважения. Только я не уверена, что счастлива.
Юлин голос дрожит и срывается, она закрывает лицо ладонями, замыкается в себе.
В груди печёт, бездействие убивает. Я подхожу к Юле, сажусь возле неё и пытаюсь осторожно обнять. Она тут же тянется ко мне, обвивает шею горячими руками и тяжело дышит. Так мы и застываем: в неудобной позе на диване, тесно прижавшись друг к другу телами, в странной, объединяющей тишине.
А потом раздаётся звонок в дверь. Мечтаю только об одном: лишь бы это был доставщик пиццы, а не Руслан.
9
Юля
Мне становится стыдно за то, что разнылась перед Денисом. Еще недавно терпеть его не могла, презирала и считала поверхностным мужланом, но сегодня всё изменилось. Я рассказала ему про Артурчика, озвучила давние страхи и позволила себя обнять. Как же это было странно! Словно не чужой человек ко мне прикасался, а кто-то родной, свой в доску, тот, кому можно довериться и открыться. Никогда такого не испытывала, я вообще не люблю обниматься, только с Русланом чувствую себя комфортно.
А теперь и с Денисом.
Объятие было таким жарким, тесным, долгим, что внутри всколыхнулись полузабытые желания. Я не страстная натура, но меня почему-то накрыло горячечно-пьяной волной, перед глазами заплясали дикие огоньки, а во рту пересохло.
Стало страшно. Это же друг Руслана, нельзя всё испортить! Я не должна ничего чувствовать рядом с Денисом, я уже счастлива и довольна жизнью. Это был всего лишь выброс адреналина после ужасного дня, а ещё благодарность, смешанная с дружеским участием. Остальное я придумала, не зря же все говорят, что у меня богатое воображение.
— Пиццу привезли, — в комнату возвращается Денис с огромной коробкой в руках.
Все логические доводы куда-то исчезают, оставив после себя лишь протяжный жалостливый вздох. Денис улыбается и зовёт меня на кухню, а я не могу встать с дивана. Теряюсь под мужским изучающим взглядом, превращаюсь в немую куклу и еле заметно киваю, надеясь, что Денис уйдёт, перестанет меня мучить, пробуждать странные чувства, ощущения, желания. Это неправильно. И опасно.
— Всё же поднимаюсь с насиженного места и бреду на кухню.
— Ты руками ешь или приборы доставать? — спрашивает Денис, открывая коробку.
Комната вмиг наполняется аппетитными запахами, и в полной тишине мой живот предательски урчит от голода. Я готова сквозь землю провалиться от стыда. И кашлянуть не успела, чтобы прикрыть свой позор другим звуком. До чего же идиотская ситуация.
— Так, тебя срочно нужно кормить, — по-доброму смеётся Денис. — Когда я учился в универе, то часто недоедал. Стипендия маленькая, у родителей денег не было, и на первом курсе я жил на одних кашах и картошке. На парах сидел голодный, злой, мечтал о сосиске в тесте или о пирожке с капустой. Чем скучнее была лекция, тем чаще я думал о еде. И как только препод замолкал, у меня громко урчало в животе на всю аудиторию. Позже я стал брать на пары какие-то дешёвые леденцы, чтобы не смешить однокурсников голодными тирадами, которые издавал мой организм.